Проследив за тем, как Джеймс подошел к Эмилии и нежно поцеловал ее в щеку, я почувствовал зависть. Белую, но всё же зависть.

Джеймс протянул мне пиво. Мы чокнулись и собрались выпить, как входная дверь открылась, пуская внутрь лучи дневного света.

В клуб зашел мужчина тридцати лет в потертых джинсах и рубашке в разноцветную клетку – Шон Мюрель. Удивление при виде пиар-агента наверняка отразилось на моем лице. Откуда он знает, что я здесь?

Шон послал мне смущенную улыбку и показал в сторону улицы.

– Прости, выпьем в другой раз, – я отдал Джеймсу бутылку.

– Нет проблем, – пожал плечами тот. – Сегодня на вечеринке.

О да, повод выпить точно найдется.

***

Я помахал вышибале Люку и отвел Шона на парковку за клубом.

– Знаю, мы договаривались в четыре, но я освободился раньше. Кафе недалеко отсюда. Я не сильно помешал? – затараторил Шон.

Иногда кажется, я его начальник. Хотя это Шон заведует делами и контролирует имидж «музыканта Стивена Рэтбоуна», то есть не дает мне скатиться в яму.

– Всё нормально, я рад, что ты согласился поговорить, – сказал я и чуть не предложил другу свои сигареты, но Шон давно курит с одним вкусом – с гвоздикой. – Я подумал, может, натворил что-то, и ты пришел меня бить.

– Или воду на тебя, пьяного, выливать, – подмигнул пиарщик.

Да, первая встреча Шона с Ари. Первая моя ссора с Ари.

– Как я мог отказать?! – сменил тему Мюрель. – У меня степень по психологии. Глупо ей не пользоваться. – Друг без тени хвастовства засмеялся и почесал небритый подбородок. – О чем ты хотел поговорить?

Пришла моя очередь растеряться.

– Обо всем, – коротко ответил я.

– Ладно, – Шон облокотился на стену здания. – Начнем с того, что я говорил про Джерада: он тебе не друг и никогда им не был…

– Ой, давай без этого, – попросил я. – Твоя степень в умении читать нотации?

Шон снисходительно улыбнулся, а я почувствовал себя идиотом.

– Чертова Аристель, – проворчал я сквозь зубы. – Так и знал…

– Но-но! – возмутился Шон. И у него какие-то чувства к ней? Стоп, Рэтбоун. Паранойя. – Жертва мне нашлась, – продолжил Мюрель серьезным тоном. – Сам виноват.

– Обожаю твою прямолинейность.

– Ари виновата в излишней импульсивности.

– Хочешь сказать, она вернется?

– Не хотелось бы… – Поймав мой недоуменный взгляд, Шон пояснил: – Живи своей жизнью, а она пусть живет своей. Я не слишком ее знаю, но уверен – Ари сильная девушка.

– Угу.

– Я люблю хэппи-энды и буду раз за вас, но нужно ли оно? После всего. Возможно ли, после всего?

– Как я и сообщил тебе по телефону, я нашел у Ари наркотики. Она сказала, что они не ее, но я не поверил, изменил, предал, и вот недавно узнал – она говорила правду. Я вел себя… – И прикусил язык, представив, что друг подумает, узнай о моем вчерашнем поступке в приват-комнате клуба. Это был не я. Что-то другое во мне, не я.

– Ты поступил низко, Стив, – голос Шона приобрел железные нотки. Думаю, пиарщик готов врезать мне. – Но винить тебя не получается. Все мы помним Аарона…

Минуту безмолвие улицы нарушали только двигатели автомобилей. Мы в тысячный раз почтили память основателя группы, талантливого музыканта, хорошего друга.

– Не знаю, что тебе делать с Софи. Но Ари ты не подходишь, хотя мне бы хотелось верить в счастливый финал. Джерад Андерсон, на мой взгляд, вариант еще хуже, но это ее ошибка, которую она, уверен, скоро осознает. Ну а ты должен принять конец. – Шон секунду помолчал. – Если, конечно, хочешь. А если нет, скажу банальную вещь – никогда не поздно всё исправить. Тебе ли не знать. И буду счастлив ошибиться.

Мюрель потрепал меня по плечу. Мне нечего было ответить.

Перед тем как уйти, Шон воскликнул:

– С Аристель разговор оказался эмоциональнее. Она по-прежнему такая милая и упрямая девочка!

Ари

Когда вижу его, то забываю о своих проблемах. У пиарщика Шона Мюреля особая аура.

– Капучино, пожалуйста, – попросил он официантку и замолчал, дожидаясь заказа. После того, как чашка кофе оказалась у Шона в руках, мужчина сделал глоток, помурчал от удовольствия и обратился ко мне: – После разговора с тобой поеду к Стивену…

Я с шумом втянула воздух, подавив желание сорваться с места и уйти.

– Нет-нет, всё хорошо, – добавил Шон и вновь сделал глоток кофе. – Мы поговорим так же, как и с тобой. Не подскажешь, где мне его найти?

– Не знаю, – отрезала я. Шон спокойно ждал ответа и я, дернув плечами, предположила: – У моих друзей скоро свадьба. Возможно, он в Cotton Candy, помогает им.

– Спасибо. Мы будем говорить о тебе, Аристель.

– Ари, – я поморщилась.

– Ари, – согласился Шон. Улыбаясь, он щелкнул пальцами. – Я запомню. Ари, ты никогда не думала, почему Стивен бросил тебя?

Я оцепенела и не сводила глаз с деревянной поверхности стола.

– Ты не была честна, – поставив чашку на стол, сказал Шон без упрека. – Всё, чего хотел Стивен – знать правду. И помочь тебе.

Из глаз закапали слезы. Я отвернулась к стеклу и сипло вздохнула.

– Он столько раз спрашивал тебя, он до последнего надеялся… Мы все надеялись, что у тебя была веская причина уехать в никуда. Джерад бы тоже успокоился, скажи ты правду. Ведь ты знаешь: всё началось с подачи Джерада Андерсона, твоего нынешнего молодого человека…

– Не скидывай вину на Джера, у Стивена есть голова на плечах, – резче, чем хотела, ответила я. – Рэтбоун услышал то, что должен был. Если для него какая-то там правда важнее, чем любовь… значит, мне не нужна такая любовь. Мне не нужен он.

Я врала. Сквозь зубы, давясь слезами. Общение с Шоном не принесло ожидаемой радости.

– Не срывай злость на мне, Ари. Я расспрашиваю тебя не для того, чтобы потеребить старые раны, а ищу логику в поступке Стивена. Он не поверил в твою правду, верно? Когда ты сказала, что наркотики не твои. Он не поверил, ушел и изменил, потому что сделал так три года назад. Стивен обманул сам себя, наложив одну ситуацию на другую. Был раздавлен горем и не увидел разницы. – Шон в один глоток допил кофе и бросил на стол пару купюр. – Конечно же, его это не оправдывает. Но… я бы не считал эту измену… изменой в классическом смысле. Он не думал о другой женщине, он думал о своей боли. Иногда люди бывают очень эгоистичны.

– Обжегся на молоке, дует на воду, – согласилась я с мольбой глядя на Шона: не смогла я тогда всё рассказать и сейчас не смогу. – Что мне делать?

Улыбка образовала на впалых щеках мужчины ямочки.