Внезапно лицо обожгло, и я, ошеломлённая, прижала ладонь к щеке. Уставилась на Макса, не в силах выдавить ни слова. Озноб прошёлся по телу, подбородок снова задрожал. Где-то на краю сознания мелькнуло понимание, что если бы он действительно хотел ударить меня, ударил бы, а это…

— Успокойся, — оттолкнув меня от себя, проговорил он сквозь зубы.

Я отступила на несколько шагов и стояла, всё так же прижимая ладонь к лицу. Никогда прежде ни один мужчина не поднимал на меня руку. Нет… Снова нет. Однажды это сделал отец – в тот самый день, когда узнал о моей беременности. Тогда он первый и единственный раз ударил меня по лицу, но это было не самым страшным. Страшными были слова, что он сказал после.

***

— Ты сделаешь аборт, — жёстко выговорил отец, глядя на меня.

Я замотала головой. Щека горела, во рту чувствовался привкус крови. Попятившись, я наткнулась на столик и схватилась за него, чтобы не упасть.

— Ты сделаешь аборт, Аврора, — твёрдо повторил он, подтверждая приговор, вынесенный мне, моим чувствам, моему ребёнку, которого я ещё и почувствовать не успела, моему будущему. – И это не обсуждается.

— Нет! – выкрикнула я, сильнее впиваясь пальцами в стол. – Нет! Я не буду этого…

— Я всё сказал, — он подошёл ко мне и положил тест рядом с моей рукой.

Взгляд его задержался на моём лице лишь на пару секунд. Я приоткрыла губы в попытке сказать хоть что-то, возразить, но во взгляде его появилось предупреждение.

— Папа… — проскулила я, хватаясь за его руку. Попыталась положить её себе на живот, но он резко высвободил её и, больше не оборачиваясь, пошёл к двери. – Папа! – выкрикнула я ему вслед, давясь слезами. – Пожалуйста… — шёпотом уже в пустоту.

***

— Ты, сука, моему брату всю жизнь испоганила, — Макс сократил расстояние между нами до пары метров. – Если из-за тебя с ним…

— По моей вине?! – меня вдруг охватила злость.

Страх, что я испытывала, боль, так и не отпустившего до конца прошлого. Всё смешалось во мне, размывая границы между тем, что было и тем, чего, возможно, не будет уже никогда. Солнце, скалы, выстрелы, так и звучащие во мне, руки Дениса на моём теле. Что, если сейчас ему нужна помощь? Где он?! Господи…

— Это он увёз меня, Макс! – закричала я. – Он! Я замуж должна была выйти, а он…

Верхняя губа его дёрнулась в зверином оскале, и я, тяжело дыша, остановилась, не договорив. Проглотила вязкий ком, вставший в горле. Макс смотрел на меня, я на него.

— Ты хоть раз спросил, что в моей жизни было за это время?! – голос звенел. Как я ни пыталась перебороть слёзы, они покатились опять. – Кто-нибудь из вас спросил?! – ещё громче. – Считаешь, я ему жизнь испортила? А он?! Думаешь, для меня всё прошло просто так?! Думаешь…

— Ты послала его ко всем чертям! – рявкнул Макс. – Ты сказала ему, чтобы он убирался, что ему рядом с тобой не место. Сука…

— Да! – сжала руку в кулак. – Да, именно это я и сказала ему! Да, Макс! И сделала бы так снова! Потому что…

Замолчав, я отвернулась и, не в силах больше ничего говорить, вспоминать, отошла к балкону. Открыла дверь и вдохнула тёплый воздух. Ветер ласково погладил моё лицо, пытаясь высушить слёзы. Стерев их ладонью, я сделала новый вдох, за ним ещё один. Живот сводило, кровь стала холодной и не грела. Что есть в моей жизни важного, кроме воспоминаний? Воспоминаний о нём?

— Боже… — прошептала я, глядя на линию горизонта, где в дали темнела полоска моря. – Боже, пожалуйста…

Какими словами просить небо о том, чтобы он не забирал у меня Дениса, я не знала. Какими словами просить прощения за прошлое? У кого? Прикоснулась к шее, вспоминая прикосновения губ, к ключицам, к груди.

Отодвинув в сторону тюль, я хотела выйти на балкон, но Макс остановил меня:

— Не высовывайся, — голос его звучал несколько сдержаннее.

Я послушно выпустила тюль и, помедлив, повернулась.

— Он же вернётся? – спросила я, прекрасно понимая, что ответа на этот вопрос нет ни у одного из нас. – Скажи… скажи, что он вернётся.

По скулам Макса заходили желваки, глаза блеснули. Ничего не говоря, он смотрел на меня. Я вдруг поняла, что ненависти в его взгляде больше нет. Презрение, ярость, бессилие – такое же, что, должно быть, чувствовала я сама.

— Скажи, — попросила одними губами.

Ответа я так и не дождалась. Стремительно и беззвучно, как дикий зверь, он дошёл до двери. Я снова осталась одна. Тяжело оперлась ладонью о подоконник и опустила голову.

— Ты должен вернуться, — коснувшись скрытой одеждой татуировки, прошептала я. – Должен, Дэн. Ты мне так много должен. И я… я тоже тебе должна…

Всё застыло: время, пространство. Сидя на полу возле холодной батареи, я смотрела в одну точку и просто ждала. Слёзы кончились, оставив после себя лишь слабость, пустоту и озноб. Стащив с постели плед, я накинула его на плечи и, обвив колени руками, положила на них голову. Понимала, что надо отвлечься, встать, но делать этого мне не хотелось. Семь лет я прожила, не надеясь ни на что, и вот теперь… Осталась ли хоть какая-то надежда?

По полу потянуло прохладой, и я резко открыла глаза. Увидела прикрывающую за собой дверь номера девушку и напряглась.

— Привет, —  в голосе её звучал довольно сильный акцент. – Тебе так удобно?

Я молча рассматривала её: лёгкий сарафан в бело-синюю клетку, густые чёрные волосы, заплетённые в слабую косу, кожа с бронзовым отливом. Глаза у неё были синие, во взгляде – что-то неукротимое.

— Я Марика, — она присела на угол постели и выпрямила ноги. Небрежным движением провела по подолу сарафана и снова посмотрела на меня.

Во рту у меня пересохло, но заставить себя подняться, чтобы сделать хотя бы несколько глотков воды, я не могла. Кашлянув, облизнула губы и ощутила вкус собственных слёз.

— Рада за тебя, — всё-таки отозвалась я. Голос мой звучал тихо, сдавленно.

В дверь номера постучали, и я подобралась. Сколько я так просидела, ловя звуки, шорохи? В каждом из них мне слышались шаги Дениса.

Марика встала и, открыв дверь, с кем-то заговорила. Марика… Кажется, Дэн упоминал это имя, но вспомнить точно я не могла.

Вернулась она, держа в руках бумажный пакет. Без церемоний опустившись рядом со мной на пол, достала два больших стакана и протянула один мне.

— Чай с лимоном, — сказала, открывая свой. – Бросила крышку обратно в пакет и, не глядя на меня, добавила: — Я жена Макса.

Откинувшись на батарею, я сделала глоток чая. Горло обожгло, тепло стакана сквозь картон согревало озябшие пальцы.

— Это он тебя ко мне отправил? – отпила ещё глоток и обвила стакан обеими руками, только теперь понимая, насколько сильно замёрзла.