— Сукин сын, — усмехнулся он. – Грёбаный сукин сын.

— От того же слышу, — с губ моих тоже слетел смешок.

— Чёрт подери, как же я рад, что ты выбрался из этого дерьма, — отпустив, серьёзно проговорил брат, но в уголках его губ всё ещё заметна была усмешка.

— Осталось только убраться отсюда.

— Дэн, насчёт неё…

— Не надо, — остановил я.

Посмотрел на него с предупреждением, и Макс кивнул.

Я же отошёл к окну. Так же, как брат до этого, осмотрел улицу. Но мысли мои были не здесь, а в прошлом. В том моменте, когда женщина, которую я считал своей, послала меня к чёрту. В тот день, когда она…

***

Ничего не говоря, Аврора встала и принялась собирать разбросанные возле постели вещи.

— Ты куда? – я смотрел, как она надевает трусики, как невесомое белое кружево скрывает от меня её округлые ягодицы.

— Ухожу, — ответила она неожиданно резко и взяла оставленную на краю постели водолазку.

— Ты не говорила, что сегодня уйдёшь раньше, — с раздражением бросил я.

Пришла она всего каких-то полчаса назад. Уставшая, молчаливая, прошла в спальню моей небольшой съёмной однушки. Распустила волосы… Всё, что было дальше: её губы, её гибкое тело под моими ладонями.

— Ты не понял, Дэн, — она обернулась ко мне. – Я совсем ухожу.

Слова её звучали жёстко, взгляд был уверенным, твёрдым. В первую секунду мне показалось, что я действительно не понял. Нихрена не понял, но чем дольше смотрел на неё, тем яснее мне становилось – всё я понял правильно. Только какого дьявола?!

— И как это понимать? – откинув одеяло, я сел. Свесил ноги с края постели.

Аврора подобрала с пола джинсы. Прежде, чем ответить, надела их, застегнула молнию, следом – маленькую пуговку и только после этого снова посмотрела на меня.

— Я не готова тратить на тебя свою жизнь.

Меня как в нокаут отправили. Чувство было такое, что кто-то с размаха двинул в челюсть: мозги зазвенели, в башке всё перемешалось, перед глазами качнулось тёмное марево.

Она же достала из сумки расчёску и, несколько раз проведя по волосам, принялась собирать их в хвост. Отстранённая, холодная, совсем чужая. Как будто не она несколькими минутами ранее выгибалась подо мной, подставляя губам шею, не она, тяжело дыша, хватала ртом воздух и выдыхала моё имя. Не она, чёрт её дери, дрожала, кончая подо мной.

— Ты не готова?! – выдавил я с низким, рвущимся из груди рыком. – Так какого хрена ты…

— Хватит, Дэн, — оборвала она меня. – Мы с тобой слишком разные. У тебя своя жизнь, у меня своя. Давай на этом и закончим.

— Ну уж нет. – Я быстро влез в мягкие домашние джинсы, валявшиеся тут же и, подойдя, взял её за локоть. Развернул на себя. – Давай с этого места поподробнее.

— Что ты хочешь услышать? – она вырвала руку. – Что?! – повысила голос. – Я ухожу. Всё. Что тут не понятного?!

— А что тут понятного?! – взорвался я. – Ты пришла ко мне, легла со мной в постель, а теперь…

— А теперь я ухожу! – повторила она снова. – Можешь считать, что я приходила попрощаться. Всё, Дэн! Я больше ничего не хочу. С тобой не хочу, понимаешь?! У меня другие цели, другие планы на жизнь. Что ты мне можешь предложить?! Что ты мне можешь дать?! Ничего, Денис!

— Прежде тебя это не волновало, — уголок моего рта дёрнулся. Она сделала шаг в сторону коридора, собираясь уйти, но я не дал, ухватил ремешки сумки и выдернул их из её рук. – Мы не договорили, — швырнул сумку к постели и поймал Аврору за запястье. Взгляды наши снова встретились.

— Мы договорили! – бросила она и попыталась высвободить кисть, но я крепче стиснул пальцы, затащил её в спальню и толкнул вглубь.

Чтобы не упасть, она сделала несколько шагов. Повернулась ко мне и вскинула голову.

— Ты – никто, — заговорила она очень тихо, глядя мне прямо в глаза. – Сын жалкого неудачника. Что меня с тобой ждёт? – спросила она жёстко, цинично. – То же, что твою бедную мать с твоим никчёмным папашей. Ничего. У тебя нет перспектив. Это не для меня. И я не для тебя.

Я смотрел на неё, слушал её и чувствовал, как нутро моё превращается в чёрную дыру. Руки сжались в кулаки, каждая жила превратилась в разрывающее кожу лезвие, вены вздулись. Хотелось сдавить её шею и заставить замолчать. Мне, чёрт её дери, хотелось одного – заткнуть её. Хотя… В одном она была права – у меня был никчемный отец, который в приступе ревности едва не перерезал матери горло. Я никому об этом не говорил, а ей рассказал. Ей, сука, рассказал! И она сравнивает меня с ним… Она!..

— Тварь… — просипел я, сделав шаг к ней. – Сука…

— Дэн… — стоило мне оказаться рядом, она отступила назад, но было поздно. Схватив за плечо, я тряхнул её, что было силы. Собранные в хвост волосы щекотнули меня по руке.

— Сука! – заорал я, не помня себя.

Толкнул её на постель. Упав, она тут же подняла голову, и я увидел её глаза. Глаза…

Перед мысленным взором замелькали воспоминания: отец, замахивающийся на мать, синяки на её лице, звуки бьющейся посуды…

Отвернувшись к окну, я смотрел на темнеющий квадрат стекла, на край шторы. Видел, как Аврора встала, как подобрала с пола сумку. Потёр двумя пальцами переносицу и, рыча, смахнул со столика всё, что там было. Впечатал кулак в стену, потом ещё и ещё.

Шорох, доносящийся из коридора, оборвался почти беззвучным хлопком двери. Выстрел. Этот хлопок напомнил мне прозвучавший в молчании выстрел. Да он, в сущности, этим выстрелом и был.

Обезумев, я перевернул стол, тумбочку. Попавшаяся под руку штора полетела на пол вместе с тюлем.

Через несколько минут я, тяжело дыша, стоял посреди раскуроченной комнаты с пониманием, что всё это ничто по сравнению с не ослабевшей яростью. Сын неудачника… Сын неудачника, посмевший пожелать принцессу.

***

Не помню точно, сколько пробыл тогда в невменяйке. В первый же вечер купил бутылку водки и нажрался до зелёных чертей, только легче от этого нихрена не стало. Закрывал глаза и видел её: её взгляд, её вздёрнутый подбородок. А в башке эхом звучал её голос.

На тренировках я не появлялся, звонки тренера попросту игнорировал, как и звонки Макса. Я ведь действительно хотел. Хотел с ней, её, для неё…

— Чёртова сука… — затянулся я и кинул в раковину пустую бутылку.

Пожалуй, этот момент запомнился мне чётче других. Момент, когда я стоял, затягиваясь, опирался ладонью об угол металлической раковины в кухне и смотрел на перекатывающуюся по дну бутылку. Что-то во мне перещёлкнуло. Не добившись значимых результатов в спорте, мой отец решил, что куда проще использовать вместо груши собственную жену. Всё чаще от него несло перегаром, всё чаще мать пыталась скрыть следы побоев…