В этот промозглый октябрьский вечер в ресторане было на удивление людно, но услужливый официант быстро нашел для них свободный столик, застеленный белоснежной скатертью, и принес меню.

Катя с интересом поглядывала на высокие потолки с деревянными балками, отделанные под дерево балкончики на втором этаже и огромные хрустальные люстры под потолком.

Похоже, нам придется заказать ужин, — полистав меню, вынес свой вердикт ее босс. — Из десерта только шарлотка и мороженое.

— Тогда я буду салат и кофе.

— Предлагаю жаренную форель.

— Пусть будет форель. Или лучше семга.

— Так форель или семга?

— Форель.

— И сухое вино. Идет?

— Да.

Ярцев подозвал официанта, и они сделали заказ.

— Знаешь, а я люблю море, — задумчиво глядя в витражное окно на быстро темнеющую линию пляжа, произнес он. — Оно напоминает мне о детстве.

— Ты вырос у моря?

— У океана. — Он улыбнулся своим воспоминаниям и разлил в бокалы вино.— Я из Владивостока. Там море другое, Японское. Оно холодное и суровое.

— Ты же не моряк?

— Как не моряк, там же Тихоокеанский флот, Катенька!

— О, — она озадаченно замолчала.

— А семья? Твоя семья осталась во Владивостоке?

— У меня нет семьи. Отец давно умер. Остались мать и брат, но я уже много лет с ними не общаюсь.

— Почему?

— Я не держу возле себя предателей.

— Но ведь это семья.

— У меня всегда была только одна семья – моя жена Лиза.

— Жена?! — чуть не поперхнулась вином Катя.

— Ее уже нет, — тут же поправил себя Ярцев. — Смерть порой беспощадно отнимает у нас тех, кто дорог больше всего на свете.

— Прости, я не знала, что она умерла, — Катерина растерялась.

— Не бери в голову, все в прошлом.

В зале звучала тихая классическая музыка. Официант принес тарелку абхазских сыров и салат.

Ярцев коснулся ее руки, и Катя позволила себе сжать его крепкие пальцы. Он провел подушечкой большого пальца по ее тонкому запястью, и от этого по коже побежали едва заметные волшебные искорки. Чувство, робкое и пугливое, осторожно зарождалось в сердце, пускало тонкие корни, и ей уже было сложно с ним бороться. Думать не хотелось совершенно, только чувствовать. Оказаться скорее в их снятом на двоих доме, на мягкой постели, не спать до самого утра.

— О чем ты задумалась, Катя? — заглядывая в ее зеленые глаза, спросил он.

— О том, как мы окажемся дома, и ты на руках отнесешь меня в спальню. А потом мы не будем спать до утра.

Ярцев улыбнулся.

— Лечь спать все же придется. Завтра мы поедем в горы. Мой новый заемщик уже договорился с одним из местных гидов.

— А мы поедем вместе с другими сотрудниками?

— Нет. Мы с тобой поедем одни.

— И ты сфотографируешь меня на фоне гор? — оживилась Катя. Видимо, горы вдохновляли ее намного больше, чем море.

— Конечно, — он усмехнулся. — Я смотрел прогноз погоды, вроде завтра должно выглянуть солнце.

— Тогда надо скрестить пальцы и загадать желание. Иначе будет обидно.

— Скрещивай.

Официант принес две порции жареной форели, и они принялись за еду.

Время до субботы пролетело так быстро, что Кате казалось, оно мелькнуло одним большим днем. Ярцев возил ее в горы, и тот день прошел чудесно. Он исполнил обещание – у нее было много фотографий на фоне обрывов, головокружительной высоты и странной, чудной растительности, которую можно было встретить только в Абхазии. Сам босс не фотографировался. Он позволил ей сделать только одно селфи вместе, когда они остановились на обед в небольшом ресторанчике.

— Фотографии никуда не выкладывай. Это ни к чему, иначе и у тебя, и у меня будут проблемы, — внимательно посмотрел на нее он. — Даже не представляешь себе, на что способны мои коварные недоброжелатели, стоит им узнать, что у меня есть слабое место.

— Я - твое слабое место? — удивилась Катя.

— Конечно. Ведь если появляется человек, который мне дорог, я автоматически становлюсь уязвимым, — Ярцев снова взял ее за руки и сжал их в своих крепких пальцах.

Катя улыбнулась. Ей было приятно его объяснение. На сердце в один миг стало тепло от того, что она является для него дорогим человеком.

В субботу они возвращались обратно в родной город. Теперь Катя не смущалась того, что Ярцев сидел рядом. Она не боялась прижиматься к его плечу, и ее совсем не пугали охранники, сидящие впереди. Они стали молчаливыми свидетелями их связи, которую Катя пока еще избегала называть романом, и этого уже было не изменить. В конце концов, рядом с Ярцевым охрана была почти всегда, поэтому с таким раскладом оставалось лишь смириться.

Поздним вечером темно-серый «БМВ» Ярцева остановился у подъезда старенькой многоэтажки Марго.

Катя на один миг взглянула в глаза своему боссу – она не знала, чего ждать от него дальше. Он улыбнулся, подарил ей короткий поцелуй в губы и ласково коснулся ладонью ее щеки.

— До понедельника, Катя.

— До понедельника, — она на мгновение прикрыла глаза – так приятно ей было его прикосновение – и заторопилась к выходу.

Охранник уже достал ее небольшой чемодан и помог донести его наверх.

На душе стало легко и радостно. До понедельника она полностью свободна от этих еще не совсем понятных отношений. И очень хорошо, что она свободна. Ей надо привести свои мысли в порядок. Слишком многое произошло между ними, и это надо еще принять. Пока она не понимала, что происходит, но то чувство, которое пустило в сердце слабые ростки, росло и крепло, и Катя вдруг поняла, что тоже становится уязвимой.

— Марго! Я приехала, Марго! — с порога прокричала в гостиную Катя.

Подруга выглянула из комнаты, и вскоре они уже обнимались.

— Катя, как хорошо, что ты в полном порядке! Уже не знаешь, чего ждать от твоих мужчин! Когда ты уезжала, я так переживала за твою безопасность, что места себе не находила!

— Со мной все хорошо, Марго. Я привезла нам с тобой вина, и еще маленький сувенирчик – набор ракушек.

— У меня есть остатки пиццы на кухне. Можем отметить твой приезд, — засуетилась подруга.

— Конечно, отметим! — радовалась Катя.

Она торопливо открыла чемодан, и извлекла оттуда две бутылки полусладкого вина. Осторожно достала ракушки, и еще банку варенья из инжира – его передал тот самый абхазец, который приходил к Ярцеву просить инвестиций, и Катя забрала угощение.