Всё, как говорили Кадор и Дарит. Чем больше силы, тем легче скинуть с себя контракты. Потому эти простые Указы так тусклы. Это объяснение мне кажется самым логичным. Но вот два круга печатей горят ярко-алым, недвусмысленно намекая на силу их создателя. Я поднял руку, пытаясь наложить что-нибудь простое и уже слегка забытое за три месяца чтения следов: печать ограничения силы. Не вышло. Она бессильно растаяла, как и тогда, когда я был всего лишь Закалкой — всё по-прежнему. А значит, этот наёмник получил Указ от кого-то, кто сильнее его. Как минимум на две звезды, если ничего не изменилось с тех пор. Тот надутый ученик из орденских? Пришлось помотать головой, чтобы отогнать такие глупые мысли. Вот уж кому совсем нет надобности опускаться до городских бандитов, так это мастерам Указов Ордена.

Стереть одно из старых ограничений вышло легко. Один большой мысленный мазок по линии печати, и Указ окончательно поблёк и растворился без следа. Похоже, не хватило энергии восстановить основу. Хорошо, что тогда в Школе я не рискнул стереть так много. Следующим шагом я попытался влить свою силу в чужой контракт. Этого сделать не получилось. Влившись в печать, моя сила неожиданно вспыхнула ярко-алым, и этот Указ тоже исчез, словно выгорев. Отличный объект для тренировки. Я со злорадством оглядел одного из своих несостоявшихся убийц. И на всякий случай уже в третий раз ударил его по голове. Он, чего доброго, скоро очнётся, а у меня просится на проверку множество придуманных в Школе приёмов.

Часть из них оказалась вполне рабочими. Например, точно подогнанная по размеру старой моя новая печать отлично легла сверху, добавив к чужой уже мою силу. Но при этом самой энергии должно быть даже меньше, чем в основе. Так, потихоньку накладывая сверху свои крохи, мне даже удалось сравнять яркость простого контракта с работой мастера Указов. И тогда, внезапно для меня, единственный большой и размытый символ в середине контракта превратился в десятки чётких и мелких, заполнивших всё пространство круга. Более того, я даже сумел их прочитать.

«Долг Ароя Фриму триста зелёных монет. Срок — год».

Печать повисела некоторое время, а затем символы налились чернотой, став тёмно-красными. А лежащий наёмник выгнулся дугой и захрипел. Несколько вдохов понадобилось мне, чтобы понять, что происходит. Вдвое меньше на то, чтобы забрать свою силу из Указа. Как не вовремя несостоявшийся убийца пришёл в себя! Я ещё даже не успел попробовать наложить печать по образу сектантской! Теперь вот он лежал с залитым потом лицом, глядел на меня выпученными глазами и пытался отдышаться.

Если до этого я гадал, как вести разговор с наёмником и чем угрожать, чтобы заставить отвечать на мои вопросы, то теперь всё решилось само собой. Похоже, что нарушение контрактов — болезненная штука.

— Ну что, — я помедлил, но рискнул, — Арой, поговорим?

— Ты откуда знаешь это имя, щенок? — озадачился наёмник.

— Звери лесные, — я понизил голос, — нашептали.

— Сектант?

Наёмник снова захрипел, задёргался в примятой траве, взрывая каблуками твёрдую землю и пытаясь вскочить, но не сумел справиться с ремнями, которых я не пожалел.

— Прям уж там, — я усмехнулся, стараясь, чтобы моя улыбка выглядела как можно отвратительнее. — Но разве тебе от этого легче? Считай меня мастером зверей.

— Да ты гонишь, — с досадой сплюнул связанный. — Чтобы такой сопляк...

Но я уже не слушал. Пропуская все его слова мимо ушей, я сосредоточился на ярких Указах. Это наверняка те, что были наложены среди наёмников и давали гарантию, что они не предадут и не сбегут с деньгами. Конечно, может быть всякое, но в безоговорочной верности на словах я всё же сомневался. А Указ... Я не смог с ходу его разорвать, но что, если забрать силу, ослабить? Я старался представить, как чужая сила, бегущая по нему, становится моей, переливается в моё тело.

Сложность в том, что если небесную энергию в средоточии я легко видел внутренним зрением, то та отдельная сила, с помощью которой я создавал Указы, да, наверное, и пользовался этим самым зрением, мной невидима. Разве что кроме линий в печатях и знаков. И я лишь ощущал на тренировках запретов, как слабеет что-то внутри меня и причиняет неудобство, когда я подбираюсь к пределам запасов этой силы. Ну да не зря ведь этот этап так и называется — Воин Развития Духа. Я всё чаще вслед за Кадором называю внутреннее зрение духовным. А Дидо говорил так и о той силе, которой пропитывал мой меч: «Оставил частичку своего духа». Буду считать, что и Указы основаны на силе моего духа.

И упорстве. Я довольно улыбнулся, заставив пленника с новой силой рваться из ремней. У меня выходит! Наконец, нащупал ту грань, то неуловимое изменение своей силы, которое позволило воздействовать на чужой Указ. Первый из выбранных контрактов начал бледнеть. Половина часа, один разорванный ремень и предупреждающий пинок по рёбрам наёмника сделали его почти свободным от обязательств перед Тиграми.

— Поговорим? — предложил я для начала.

— О чём, сопляк?

— О! — покачал головой. — У меня есть много вопросов.

— Да пошёл ты!

Наёмник выругался. Впрочем, я лишь добавил немного духа в тот, старый Указ с монетами.

— Раз. Два. Три.

Наёмник закричал и забился. А я вернул всё как было.

— Ты чего творишь? — со страхом спросил пленник.

— Лишь показываю, что тебя ждёт за молчание.

Арой засмеялся. Хрипло, страшно. Впрочем, я спокойно глядел на него, не испытывая ни малейшей жалости. Он желал мне смерти, как и все Тигры. Даже сказал то, что можно считать приказом о моём убийстве.

— А если расскажу всё, то ты меня отпустишь? — сквозь смех спросил наёмник. — Сопляк, обманывай кого другого!

— Ну, ты ведь ещё живой, — я пожал плечами. — Хотя мог сжечь сущность жизни ещё тогда, когда решил, что я сектант. Но нет... Дышишь. Значит, надеешься. Верно?

Пленник промолчал. А я усмехнулся и продолжил.

— Ответь на вопросы, и я тебя развяжу и дам шанс.

— Какой? — наёмник прищурился.

— Схватку со мной.

— Самонадеянный сопляк!

— Как хочешь, — я вздохнул. — Так что? Раз...

Арой помолчал, выдохнул.

— Согласен, — снова замолчал и, оценив мою довольную улыбку, добавил. — Но ты мало что узнаешь. На мне контракт с мастером отряда.

— Об этом не беспокойся, — отмахнулся от слов наёмника.

Несколько быстрых движений в подтянутом поближе мешке, и на грудь ему ложится один из амулетов его напарника. Замотанный в тряпку так, что виден лишь шнурок, на котором он раньше висел. Обычный и ничем не отличимый от сотен таких же на рынке. Уж это я проверил. Наёмник удивлённо косился, пытаясь понять, что там спрятано, но я лишь улыбался.

— Что вы несли? — пробный вопрос.

— Товар, купленный для аукциона в конце года, — снова рассмеявшись, ответил наёмник. — Я думал ты и впрямь что-то важное будешь спрашивать, сопляк.