– Сколько уже прошло?

Этот вопрос задала Молли. Все это время она сидела немного в стороне от нас, обхватив колени, и не сводила глаз с главного коридора. Она внимательно нас слушала, но сама не произнесла ни слова.

Когда мы вернулись, то нашли ее точно в такой же позе. Пока нас не было, Молли аккуратно разложила все наши запасы – остатки сэндвичей, бутылки с водой, пакетики с арахисом и злаковые батончики – отдельно друг от друга. Аккумуляторы для камеры и батарейки лежали рядом. Картина в целом выглядела удручающе.

Молли наложила Джемме повязку, а потом снова уселась в ту же позу. Пока мы рассказывали ей обо всем, что с нами приключилось, она слушала не перебивая. И казалась спокойной. Сначала я удивился, а потом понял, что с ней. Молл терпеливо ждала, когда все это наконец закончится. Это место ее больше не интересовало, равно как и наши находки: Молли хотелось одного – поскорее выбраться отсюда.

– Часа четыре, – ответил я. – Может, чуть больше.

Молли отвернулась и снова уставилась в черный проем коридора.

Вскоре вернулся Пьер и сообщил, что обнаружил нечто совершенно новое. Кен идти смотреть его находку отказался, но попросил, чтобы мы обязательно крикнули, если этим нечто вдруг окажется бар, до отказа набитый спиртным, или стрип-клуб.

Пьер повел меня в коридор, расположенный относительно главного входа в залу под углом в девяносто градусов.

– Как настроение? – спросил я его.

И тут же понял, что сморозил полную чушь. Какой смысл задавать подобные вопросы – в нашей-то ситуации?

Пьер тем не менее пожал плечами и ответил:

– Нормально. То есть, конечно, я был бы не против оказаться в каком-нибудь другом месте, но здесь все равно здорово.

– Как думаешь, Молли в порядке?

– Да, в полном. Просто ей не нравится сидеть в темноте. И потом, она ведь у нас человек-смартфон. Целых два дня без Интернета – это для нее слишком. Вот она и сходит с ума: как там без нее «Фейсбук»?

Я рассмеялся:

– У тебя аккумуляторы еще живы?

– Да, их еще надолго хватит. Но на диске уже почти нет места. Поэтому я перестал снимать все подряд. У вас с Кеном наверняка появятся какие-то идеи, перед тем как мы отсюда уйдем. При монтаже, скорее всего, придется кое-что вырезать, но я хотел бы сохранить материал по максимуму. Вряд ли мне когда-нибудь вновь выпадет шанс снимать что-либо подобное.

Через пятьдесят ярдов туннель вдруг резко повернул влево, то есть вглубь скалы. Такого среди этих боковых коридоров мы еще не видели, и я поделился своим наблюдением с Пьером.

– Ага. – Он остановился и вытянул руку, указывая вперед. – А еще он длиннее. Правда, заканчивается стеной. Но показать я тебе хотел вот что.

Он знаком велел мне пройти через проем, за которым было какое-то помещение. Едва переступив порог, я сморщился:

– Фу.

– Вот и я об этом.

Внутри стоял мерзкий душок, который перекрывал уже привычный запах пыли и сажи. Воображение мгновенно нарисовало гниющие в мышеловках крысиные трупики.

Комната была большой, но насколько большой – этого выяснить я так и не смог, поскольку хватило меня всего на десять шагов. Не в силах дальше терпеть усиливающуюся с каждым шагом вонь, я спешно ретировался.

– Как думаешь, чем это воняет? – спросил Пьер.

– Понятия не имею, – ответил я. – Правда, Кинкейд рассказывал, что они наткнулись на помещение, где пахло на редкость скверно. Он называл его «змеиная комната». Но вот змеями ли здесь несет или нет – не знаю.

И вдруг мы услышали крик.

Внезапный, бьющий по нервам, он доносился из главного зала.

Мы с Пьером влетели в зал, но там никого не оказалось. Не зная, что и думать, мы ошалело таращились по сторонам, пока не услышали голоса в главном коридоре. Прибежав на место, мы увидели, что Кен, Молли и Джемма столпились у сферы.

– Что стряслось?

Кен поманил меня рукой.

– Сначала тут что-то зашуршало, – объяснил он. – Я чуть не обосрался от страха. А потом мы услышали голос – и оказалось, что это она.

– Фезер? – спросил я.

– Ну да.

Он отошел назад, чтобы я мог приблизиться к просвету между стеной и сферой.

– Фезер? Как ты там?

– Я в порядке, – ответила Фезер, но голос у нее был измученный.

– Дилан с тобой?

– Нет. Его нет. Вообще нигде.

– То есть… то есть как это?

– Да не было его там! Просто не было!

– Дилана не было на плоту? А почему ты его не подождала?

– Потому что плота там тоже не было!

– Что? Так, Фезер, расскажи мне все по порядку.

Фезер немного помолчала, собираясь с силами.

– Я спустилась в шахту, – начала она. – Старалась не торопиться, как вы и велели, но все равно получилось быстро: путь вниз ведь всегда легче, чем наверх. Вышла наружу, посмотрела на реку – а плота нет. Там сейчас шторм и дождь льет.

Кен надул щеки и шумно выпустил воздух через сложенные трубочкой губы.

– Ну, милая, и что дальше?

– Я стала ждать, – сказала Фезер. – Что мне еще оставалось делать? Подумала, что Дилан, наверное, уплыл на плоту, решил, что бросать его здесь в такую непогоду опасно. Но разве он смог бы управиться с плотом в одиночку?

– Не знаю. Вероятно, смог бы, если бы у него не было другого выхода.

– Я тоже так рассудила. Поэтому легла на землю и стала ждать. Думала, когда он появится, я ему крикну. А потом до меня дошло, что плот мог просто отвязаться. Но тогда Дилан все равно вернулся бы, уже на лодке, правда?

– Несомненно, – подтвердил я, прокручивая в голове все возможные сценарии.

Допустим, Дилан уплыл на плоту и застрял где-то на реке. Или… он просто опаздывает. Или… парень вернулся, никого не застал и снова уплыл.

– И что ты сделала потом?

– Уже стемнело, – продолжила Фезер. – И я боялась, что Дилан меня не увидит, а докричаться до него сквозь шум реки я не смогу. Поэтому я собралась спуститься до того места, с которого мы начали подъем. Но тогда мне пришлось бы просто висеть на стене, в темноте и на холодном ветру, и… и я решила вернуться. Снова полезла наверх через шахту, и вот я здесь. Это ведь ничего, Нолан?

– Ты приняла правильное решение, – подбодрил я ее. – Мы уже начинали сходить с ума от беспокойства.

Краем глаза я увидел, как Молли развернулась и пошла назад. Я кивнул Пьеру, и тот направился следом за ней.

– Но теперь-то что? – спросила Фезер.