В какой-то момент Мария Семеновна вышла к большому зеркалу в длинном серебристом платье, которое плотно охватывало ее талию и, слегка расширяясь, падало свободными складками вниз.

– Как хорошо! – ахнула Катя. – Марь Семенна, да вас просто не узнать! Дайте я вам волосы распущу…

Она сняла с головы Марии Семеновны заколку, и волосы у той упали на плечи. Придерживая кончиками пальцев подол, учительница отошла от зеркала, потом снова приблизилась.

– Нет, это, наверное, не я… – завороженно прошептала она.

– Знаете, Марь Семенна, мне один человек сказал, что я похожа на Снегурочку. А вот вы в этом наряде – ну совершенно как Снежная Королева! Только добрая Снежная Королева, которая не собирается никого превращать в ледышку… – восхитилась Катя. – И волосы у вас такие светлые, даже еще светлее, чем у меня! Вы их красите, что ли?

– Катя, Катя, твое любопытство не знает границ! – засмеялась Мария Семеновна, не отрывая глаз от своего отражения. – Хотя скрывать не буду – это мой натуральный цвет.

– Здорово! Вот видите, как вам повезло – даже на краску для волос деньги тратить не надо! А повернитесь-ка еще…

Мария Семеновна послушно повернулась – сначала в одну сторону, потом в другую. Продавщица очнулась от дремы и с удивлением посмотрела на посетительницу, которая вертелась перед большим зеркалом в блестящем вечернем платье.

– Купите, женщина! – с чувством воскликнула она, видимо вспомнив о своих профессиональных обязанностях. – Вам очень идет! Вон и дочка ваш выбор одобряет. Я же говорю – у нас сегодня скидки.

Мария Семеновна покраснела. Дочка! Надо же, Катю приняли за ее дочь… А Катя сделала вид, что как будто пропустила эти слова мимо ушей.

– Сколько же оно стоит на самом деле… – Мария Семеновна с любопытством поглядела на ценник, который торчал из рукава. – Ого, одиннадцать тысяч!!! У меня с собой всего четыре – это я на всякие расходы перед праздником захватила.

– Да куда вы смотрите! – с досадой сказала продавщица. – Вы ценник-то переверните – там написано, сколько ваше платье со скидкой теперь стоит…

Мария Семеновна перевернула бумажку и растерянно произнесла:

– Четыре тысячи – как раз столько, сколько у меня в кошельке… Гм! Что же мне теперь делать?

– Как что – покупайте! – убежденно произнесла Катя. – Такой шанс бывает только раз в жизни.

– Ну, допустим, я бы его купила, – с сомнением сказала учительница. – Но, Катя, куда бы я его стала надевать? Оно же праздничное…

– На Новый год, куда же еще!

– Ко мне никто не придет, кроме Бэ Гэ нашей… Для кого тогда вся эта красота?

– Для вас самих! – твердо произнесла Катя.

Мария Семеновна еще раз повернулась перед зеркалом, не в силах оторвать взгляда от своего отражения.

– Ладно, беру! – с отчаянием произнесла она. – Ах, Катя, наверное, я сошла с ума…

Тридцатого декабря в школе творился настоящий тарарам.

Бронислава Георгиевна ужасно переживала из-за того, что восьмой «А» может провалить праздничный концерт.

– Боже мой, мы же не успели еще раз отрепетировать всю программу! – причитала она. – Что будет, что будет… Иван Романович скажет, что я совершенно не справляюсь с руководством класса! И потом, вы, говорят, еще какие-то номера подготовили…

– Очень хорошие номера! – успокаивали ее Лерочка с Викусей. – Бронислава Георгиевна, да вы не волнуйтесь, мы вас не подведем!

Катя, Дима и Роза сидели в конце коридора, где никого не было, на скамейке у запасного выхода.

– Честное слово, я сейчас сбегу… – дрожащим голосом сказала Роза. – Я боюсь!

– Роза, у тебя все получится! – пытался убедить ее Дима.

– Да, Роза, ты сможешь! – твердо произнесла Катя. – И потом, чего ты так боишься?

– Я как представлю, что мне придется на сцену выходить, так вся мурашками покрываюсь! – чуть не плакала Катина подруга. – Ведь столько глаз на меня будет смотреть…

– Ничего страшного, – сурово проговорил Дима. – Даже Бобков согласился выступать!

– Я опозорюсь…

– Ничего ты не опозоришься, а наоборот – даже прославишься!..

В двенадцать часов начался концерт. В актовом зале собрались старшие классы – с восьмого по одиннадцатый. Сначала была торжественная часть. На сцену вышел директор, Иван Романович, и произнес вступительное слово, минут на двадцать, – о том, как прошел этот год, чего было хорошего и чего не очень (хорошего было больше).

За ним вышла Серафима Марковна и тоже сказала небольшую речь – о том, как необходимо в наше время знать иностранные языки, – ну, оно было и понятно, ведь Серафима Марковна преподавала английский. Правда, под конец она сбилась с торжественного тона и начала песочить какого-то Гену Лосева из десятого «А», который на урок английского принес дымовую шашку, в результате чего всю школу на время пришлось эвакуировать, потому что сработала пожарная сигнализация.

– Серафима Марковна, так я же извинился! – застонал из зала этот самый Лосев. – И потом, я думал, что это не шашка, а просто муляж… Я не нарочно!

– Ага, муляж! – сварливо воскликнула учительница. – А я, между прочим, до сих пор класс проветрить не могу…

Наконец, на сцену взобралась румяная Кира Зорина и радостно объявила, что начинается концерт.

– Сейчас свои таланты покажет нам восьмой «А», – сказала она. – Первым номером выступают Валерия Серебрякова, Виктория Киреева и Василий Бобков. Танец маленьких лебедей…

Заиграла музыка, и на сцену выплыли Лерочка и Викуся в самых настоящих балетных пачках.

– А при чем тут Бобков? – растерянно прошептала Бронислава Георгиевна, сидевшая в первом ряду. – Это же классический балет… Нет, наверное, Кира что-то напутала…

Лерочка с Викусей танцевали очень хорошо, можно даже сказать – профессионально. Выгибали шеи, плавно вытягивали руки, семенили на мысочках, подпрыгивали и приседали.

– Вот она, новая смена Анастасии Волочковой! – сказал директор, обращаясь к Брониславе Георгиевне.

– Что? Ах, ну да… – рассеянно ответила та. Она все не могла понять, почему же еще объявили Бобкова. Уж кто-кто, но этот мальчик точно не подходил для балета!..

Музыка заиграла быстрее, и Лерочка с Викусей еще сильнее замахали руками, засеменили по сцене еще стремительнее… И в самый кульминационный момент на сцену выпрыгнул Вася Бобков в матросском костюме.

– Мамочки… – едва слышно прошептала Бронислава Георгиевна и машинально перекрестилась. Музыка Чайковского из «Лебединого озера» неуловимо изменилась, и теперь звучал всем известный матросский танец «Эх, яблочко, куда ты катишься…».

Бобков оттеснил Лерочку с Викусей на задний план и сам принялся лихо отбивать чечетку, даже пыль из досок полетела. Стало казаться, что сцена вот-вот провалится – поскольку сам Вася был довольно внушительной комплекции…