взялись,

Чтоб восславить по миру небесную высь,

Много лет, много раз закаляли тот меч,

Чтоб сумел от напастей миры уберечь,

Был острее и крепче всех в мире мечей,

Ждал заветных сражений и битвы своей,

Ярче Солнца сиял и пылал, как огонь,

Сжать на нем мог лишь воин великий ладонь.

Для орудья такого был нужен герой,

Что и телом силен и прозрачен душой,

Стал таким сын царя, небожитель Галей,

Освященный средь сотни небесных огней.

Был крещен в облаках и сильнейшим прослыл,

Кровь златая бежала внутри его жил.

И вручили Галею орудие-меч,

Коим небо и землю легко мог рассечь.

Пролетели века, он для блага царя,

Год за годом сражался, где меркнет заря,

Принц Галей был достойнее всех в небесах,

Чтоб развеять титанов бессмертие в прах.

Царь Сакрон объявил Царству Неба войну,

Власть над миром надземным была на кону,

То бессмертное войско разруху несло,

Ход воинственный к выси небесной вело,

Дождь камней и огня был обрушен на мир,

Начинался титанов безжалостный пир,

Небожителей множество пало к земле,

Все Небесное Царство предалось золе,

А титаны бессмертные силу врагов

Испытать не могли из-за жизни оков,

Их солдаты в войне той не знали потерь,

Обреченное вражее царство теперь,

Но явился великий могучий герой,

В одиночку титанам он равный дал бой,

Меч Экскалибур лезвием света разил,

Он десятки титанов ударом разбил,

Против света живого бессмертия нет,

Уж не знают титаны что бросить в ответ,

Поражение в битве с одним лишь врагом

Показалось бессмертным кошмарнейшим сном,

Проиграли войну и вернулись к земле,

Падших души томились в сожженном угле,

А Галей ликовал, спас обитель свою,

И врагов одолел, что подобны зверью,

Но Камелий, Галея завистливый брат,

Что сиял его взор, словно черный агат,

Славы брата желал и спустился к земле,

Чтоб навек утопить его сердце в смоле.

Он явился Сакрону, титанов царю:

«Ты послушай сейчас, что тебе говорю»

— Небожитель промолвил и взгляд засиял,

Улыбнулся Камелий, голодный шакал.

«В пораженьи твоем лишь Галея вина,

Отомстить ему вскоре ты сможешь сполна».

Интерес в царском взоре на солнце сверкнул,

Больше власти желал, чтоб воитель уснул.

«Предложить что мне можешь?» — Промолвил титан,

Знал, что темный созрел у Камелия план.

«Брату смерть подарю» — Он промолвил в ответ,

Только веры Камелию лживому нет.

«Дашь мне яд, что способен титана убить,

Чтоб ужаснейшей болью врага одарить,

Брат мой гибель найдет, как проснется луна,

Он глотнет серый яд из бокала вина».

Удивлен был Сакрон, он того лишь желал,

Чтоб защитник небесный от яда упал,

План Камелия подлый был вовсе не плох,

Но всегда в том скрывается подлый подвох,

Был не глупым Сакрон и спросил у него:

«Как погибнет Галей, что тебе оттого?»

Ведь довериться слепо не мог он врагу.

«Беспокойства не стоит, тебе я не лгу.

Как погибнет в мучениях адских Галей,

Станет Неба наследство и сила моей,

Все слабее отец, он однажды падет,

И эпоха Камелия в мире придет,

С царской кровью, взойду на небесный я трон,

А с могуществом брата я стану силен,

Увидает весь мир благородный мой лик,

Я — небесный владыка, что мудр и велик».

Небожитель-нарцисс много мнил о себе,

Не желал подчиниться недоброй судьбе,

Что сулила в Галея тени обитать,

Вечно быть обделенным и славы желать.

Дать Камелию силу — добра не сулит,

Но согласен Сакрон совершить тот гамбит,

Жертву ту принесет он за гибель врага,

Что мечом разделял двух сторон берега,

Меж Землею и Небом провел свою грань,

Не желают Земле Небеса платить дань.

То Сакрона днем-ночью веками терзает,

Он владычить над высью небесной желает.

Приказал своим слугам титанов король

Принести мрачный яд, что несет собой боль.

Все страданья, что в жизни судьба принесла,

Та отрава в единую смесь собрала.

Кто испьет черный мор, станет жертвой всего,

Что пришлось пережить от бытья своего.

И бессмертных титанов то может убить,

Заставляя все раны Земли пережить.

Яд Камелий забрал и взошел к небесам,

Обещая великую помощь врагам,

А на празднике светлом, где правили бал,

Он налил серой смеси Галею в бокал.

Небожитель шатнулся, пронзил его яд,

Лишь смотрел на то брат и победе был рад,

Но Галей, сильный духом, терпел боль веков,

Что сжимала сильнее железных оков,

Что вернулась из битв, что минули давно,

Боль мутила рассудок, как будто вино,

Вышел в ночь небожитель, остался один,

Неизбежно погибнет меча властелин.

Знал, что яд в его теле и скор его час,

Сам он молвил себе: «Есть изменщик средь нас,

Жаждет смерти моей и паденья небес,

В черном сердце проснулся бессовестный бес».

Там, где корни пустило извечное зло,

Для орудья достойных и быть не могло,

Меч доверить не мог в небесах никому,

Чтоб весь мир не обречь на кромешную тьму.

И, предчувствуя скорую гибель свою,

По небесной реке воин сплавил ладью.

Отнесли его реки к чужим берегам,

Где спускается небо к высоким горам.

Он покинул ладью и, опершись на меч,

Шел к далеким местам, чтоб ту силу сберечь.

И добрался к озерам, где раньше бывал,

Там в озерных чертогах старик обитал.

Молвил духу Галей: «Эту силу храни,

В воды вечного озера меч окуни,

Пусть на дне упокоится вместе со мной,

Чтоб нашел его сердцем достойный герой.

Возврати тому воину силу небес,

Чтоб в обличьи его мой наследник воскрес,

Чтоб добро созидал светлой силой своей,

И, как время придет, упокоился с ней,

Возвратил меч к началу, к владеньям твоим,

И по смерти под воду чтоб ринулся с ним».

То промолвив, остался воитель без сил,

Он остатки души в светлый меч заточил,

Канул в воду и там устремился ко дну,

Его плоть оказалась в озерном плену.

Упокоился там небожитель Галей,

Попрощался навеки он с жизнью своей.

Страж великого озера, мудрый Вивар,

Принял сына небесного праведный дар

И упрятал на дне, где никто не найдет,

Где свой час без достойного меч обождет.

Так летели века, уж повержен Сакрон,

И период правленья его завершен,

А у озера странник безмолвный прошел,

В нем наследье достойного стражник прочел.

И донесся к отшельнику голос глубин:

«Тот, что ходит извечно по миру один,