— Да ты не суетись, младой пан, я все разумею, — стал успокаивать Ивана Фома. — Но в толк никак не возьму, что же это такое стряслось? Да, постой ты, у нас же грамотей имеется. Эй, бес, а ну-ка все выведай, да побыстрей!

— Я теперь в воле повелителя, — парировал Мардук, — только он может мной управлять.

— Экий ты вредный стал, а в былые времена все иначе было, али забыл?

— Я ничего никогда не забываю, только закон вы сами такой ввели, если помните. Я исполняю ваш закон.

— Ну, коли закон, — согласился Фома.

— Мардук, исполни и побыстрей, — сказал уже Иван.

— Как ты его называешь? — переспросил Фома.

— Мардук, а что? — не понял Иван.

— Что за имя диковинное?

— Бог Вавилона, вы что, не знали?

— Да на что мне знать-то, бес он и есть бес. Ему работу давать надо, а как его кличут мне без надобности. А тебя он чего повелителем кличет, ты повелитель чего или кого?

— Если позволите… — начал было Мардук.

— Твое дело бесье, — грубо прервал его Фома, — работу дали, иди работай. Ишь ты: если позволите, — передразнил его Фома, — смотрю много тебе тут позволено стало.

— Что вы на него накинулись, — заступился Иван, — мы с ним прекрасно ладим.

— Мягко они стелют, знаю я их породу подлую, только потом беды не оберёшься. В доверие войдут, елея в уши да в глаза нальют, дождутся, когда ты размякнешь, а потом так тебя отрезвят, всю жизнь помнить будешь. Ладят они. Ну, ну.

— В общем, Мардук, исполняй, — сказал Иван спокойно.

— Слушаюсь, повелитель, — нарочито громко ответил Мардук.

— Ещё и дерзит, — не унимался Фома, — видал? Вот тебе пример. Не в моей он власти и сразу наглеет. И тебя это ждет, попомнишь моё слово.

— Поживем, увидим, — примирительно произнёс Иван.

— Как же младого пана угораздило в нашу историю попасть?

— Для меня все это кажется совершенной случайностью, пан Фома. Около десяти лет назад один из ваших последователей случайно передал мне свой дар. А я, как мне кажется, обычный человек, жертва обстоятельств, хотя Мардук утверждает, что все это было предрешено заранее и что я не случайно оказался в том месте и в то время.

— Тут бес прав, случайно у нас ничего не бывает. Ошибки бывали, не скрою, но что бы случайно, такого не бывало, да и быть не могло. Мы с миром Нави накрепко связаны, там все знают и все видят, если мы ошибаемся, там поправят. Стало быть, направили тебя в нужное место и в нужное время, не случайно это было.

— Получается, когда меня на работу брали, там уже все известно было?

— Получается так. Где ж наш бес запропастился, долго его нет. Эй, бес?

— Он вам не ответит, пан Фома.

— Пакостить будет, знаю я его.

— Если не отзывается, значит занят он.

— Занят он, не занят, а все одно он тут и все слышит, поганец. Ты, панок, не ведаешь как там все устроено. Он ни в какие такие дали не отправляется. Там и далей-от никаких нет. Говорю же, морочит он тебя. Лентяй, кричит мол работу ему давай, а сам только вид делает. Туману напустить любит. Кем он там и когда был, на то плевать. Ныне он бес на посылках, там ему и место. А ты с ним нянчишься. Он от тебя силу черпает. А как наберет ее поболее, вот тогда держись, он тебе такую Вальхаллу устроит… Мы-от волхвы родовитые, начало свое ведем от начала времен, все про них знаем, всего навидались. А ты слушай, что тебе говорят. Он такой исполнительный, покуда мое заклинание в силе, а ты можешь взять, да снять его. Тогда он совсем другим станет, верно говорю.

— Мне вам возражать трудно, пан Фома, вы муж ученый, всю жизнь на это положили, вам ли не знать. А скажите, возможно ли, чтобы он изменился от доброго отношения к нему, из благодарности за такое отношение? Ну не могу я поверить, что он таким подлым может быть.

— Если бы ты сызмальства науку нашу учил, жил с наставником, он бы тебе про их мир много чего рассказал. Наша работа многовековая, мало что в книгу записана, а по большей части изустно передается. Знание наше ценное, да сокровенное, не для всех ушей предназначено. Бес все это знает, а вишь, не сказывал тебе ничего, верно говорю?

— Верно, пан Фома, тут не поспоришь. А я ему уж совсем доверился. Как же быть теперь?

— Слышит он все, призови его, а я поспрашиваю, по какому праву он от тебя знание наше утаил?

— Мардук?

— Повелитель.

— Ты все слышал, отвечай на вопросы пана Фомы, это мой приказ.

— Слушаюсь, спрашивайте пан Фома.

— Ишь какой кроткий сразу стал, чует беду на свою голову.

Со стороны бы казалось будто мужчина разговаривает сам с собой разными голосами, как в театре одного актера.

— Итак, отвечай, почему ты, бес бесович, своему, как ты кажешь, повелителю с самого начала не объяснил, не рассказал, что ты такое, для чего ты нужен? Почему ты своему хозяину не рассказал с каким миром у него связь должна появиться, где этот мир, кто в нем обитает и какие там законы правят? Почему ты во сне его в тот мир не водил и ничего не показывал? И самое главное ты не объяснил ему, что иначе он не сможет, что обязан он закончить дело, во что бы то ни стало, а иначе спросят с него, да так, как ни с кого не спрашивали. Отчего ты все это не поведал ему, отвечай бесья твоя душонка?!

— Вы напрасно на меня наговариваете, пан Фома. Обвинения ваши беспочвенны. Сами же сказали, что дело мое исполнять. А что я мог исполнять коли никто ничего не приказывал. А без приказа я исполнять не приучен. Сами вы тому учили всегда и меня и преемника. И как мне мир наш ему открыть, коли не знал я, мог ли, никто ведь повеления не давал. Никто из вас, великих, не предусмотрел такого поворота событий, а теперь бес виноват. Меня может против воли к вам приставили, а я сущность тонкая, если ко мне с теплотой душевной подойти, так я уж расстараюсь. А вы меня унижаете постоянно. Мне обидно, вот я иногда и срываюсь, пакощу, как вы выражаетесь. Только это от недоверия и безысходности. А этот повелитель, хоть и не учен так как вы, а к любой сущности с пониманием относится. Вы бы видели, как