он собирается поспеть-таки хотя бы на половину второй пары, от всей души чмокнула его в щеку, оставив неизгладимо алый след. Пусть Ленка поскрипит зубками.

Он вежливо попрощался и отбыл. Я поднялась на этаж и позвонила в дверь, решив не смущать человека, то есть Нину, наличием у меня ключей.

Глава 25

– Добрый вечер, – вежливо поздоровалась Нина.

– Вы как, все в порядке?

– Да, спасибо. Немного горло побаливает, а так все хорошо. Давайте я вам чаю сделаю?

– Давайте на «ты», – предложила я, – что-то я утомилась «выкать». И я кофе буду.

– Хорошо, и я.

Она выглядела не в пример лучше, чем при первой нашей встрече. И дело даже не в наряде, а, как я с изумлением догадалась, в том, что она наконец выспалась.

Мы попивали кофе, сидя на кухне, точь-в-точь закадычные подружки, и я, пусть и помня наставления Гарика, все-таки решила сначала помягче:

– Итак, давай еще раз: ты и понятия не имеешь, кто бы мог пытаться тебя убить и за что?

Без грима и в цивильной одежде Нина не производила ни сногсшибательного, ни тем более зловещего впечатления. Говорила она грамотно, правильно, разве что в речи проскальзывал намек на южнорусский акцент.

Без косметики, с волосами, собранными в строгий хвост, она напоминала скорее студентку-заочницу, прилежную тихую работягу-отличницу, активистку-волонтера, нежели то, чем представала всего несколько часов назад.

– Да, все именно так.

– А что это за дело, о котором говорил господин капитан?

Она мило смутилась, ломая руки:

– Честное слово, я не виновата! Мы случайно познакомились в поезде, возникла симпатия. Я не знаю, не знаю, откуда фенозепам взялся, к тому же бутылку достал он, а не я. И, раз уж вы спросили, я навещала пострадавшего в больнице, он меня простил, даже обещал забрать заявление…

– Ну, конечно, конечно, – простодушно согласилась я, – женатый клиент, ревнивая жена, таблеточка в шампанском. Разумеется, он будет только рад тому, чтобы замять это дело, тем более если денежки ему возместят – в купюрах или в натуре. Нина, прекрати детский лепет. Разумеется, все ты знала и желала наступления именно таких последствий. Но это, строго говоря, меня не касается. У меня к тебе другого рода вопрос, даже несколько.

Она лишь руками всплеснула, мол, ну не верите – и что же мне делать:

– Да, конечно… я буду рада быть полезной.

– Знакома с этой? – я показала фото Ольги на телефоне.

– Да, конечно.

– Имя, фамилия?

– Моя?

– Ее.

– Ольга Еккельн.

– Когда и где познакомились?

– Давно, – уклончиво ответила Нина, – за границей.

– А поконкретнее можно?

– В Амстердаме.

Вот как. Ну ладно.

– Хорошо. Можешь припомнить, где ты находилась первого сентября?

– И припоминать нечего, – с некоторым недоумением поведала она, – с тридцать первого на первое была с компанией, отдыхала в коттедже, за городом.

– Что за компания, имена-фамилии, места жительства, может, работы?

Нина удивилась:

– Имена-то зараз могу назвать, а остальное откуда мне знать?

– Вы были вместе с Ольгой? – быстро спросила я, но никакой подозрительной реакции не увидела.

– Да. Ну то есть не до конца…

– В каком смысле?

– Она уехала, я осталась на второй день.

– Уехала? – переспросила я.

Нина повторила:

– Уехала. Так ребята сказали: мол, сказала, что она по делам отправилась. Я удивилась: она вроде бы ничего не говорила. Потом рассудила, что, может, обиделась или что-то не понравилось. Она человечек с характером.

«Та-а-а-к, интересно и сказано с любопытной интонацией, которую я бы охарактеризовала как нежность. И без употребления слова «была», и вообще безо всяких слов в прошедшем времени».

– А что, по-твоему, ей могло не понравиться? Что, компания была не такая?

Нина чуть усмехнулась:

– Компания была хорошо знакомая, из сокурсников.

– А что за люди?

– Люди как люди, – пожала она плечами.

– В общем, подруга уехала, а ты осталась среди незнакомых персон?

– Слушай, у меня работа такая, – без никакого смущения заметила она, – вот мне ли незнакомых бояться? Да и, честно говоря, я и проснулась-то уже ближе к вечеру.

– Потом созванивалась с Ольгой?

– Написала ей пару сообщений, помечено вроде как прочитанное, но не ответила.

Да, Гарик-то, как всегда, прав. Девушка-то еще не отскочила, а уже нахальничает. Пришла в себя окончательно, ведет себя чрезмерно непринужденно, как будто сегодня ничего и не произошло. Того и гляди адвоката потребует.

Но, если отрешиться от субъективных симпатий и антипатий, не может не радовать, что, по всему судя, она в самом деле не в курсе, что Ольги нет в живых.

А что до нахальства, то, увы, придется применить метод шоковой терапии…

«Что ж, видимо, без ледяного душа не обойтись».

– Итак, Нинок, ты утверждаешь, что в период с тридцать первого августа по первое сентября находилась в компании со своей подругой Ольгой и… кстати, сколько народу было?

– Пятеро, если без нас, – ответила она, с интересом ожидая продолжения, – трое парней и двое девчонок.

– Так, допустим. Чем занимались?

Она замялась:

– Да много чем. Болтали, гуляли, играли в карты, пили, ели шашлыки, парились в сауне… какая разница?

– В самом деле. Пусть так. Потом ты залегла спать и проснулась лишь наутро на второй день, так?

– Да, наутро, точнее, уже днем.

– Потом что?

– Потом меня отвезли домой.

– И все?

– В целом все.

– Ага… – со значением протянула я. Ох, ну не хотелось мне этого делать, но иначе никак.

Я выложила на стол фотографии, полученные от Гарика, – руки и фрагмент торса.

Совершенно машинально, сохраняя вежливо-равнодушный вид, Нина взяла изображения, глянула – и тотчас, завопив, отбросила.

– Что это? Что это? Что… – повторяла она как сломанная игрушка.

– Это Ольга? – резко спросила я.