ладонями он указал на себя. Ему тогда было всего сорок восемь, если я не ошибаюсь.

— Тогда… А если бы это был я? — я продолжал смотреть на камин, в котором игрались резко возвышающиеся огоньки в окружении серого дыма, что сразу уходил вверх, но я всё равно заметил, как дядя на мгновение слегка повернул на меня голову.

— Я бы сначала спросил: что ты хочешь этим добиться, Майкл? Но если ты бы не ответил, то я бы… — он притих. — ничего не сделал.

— Как? — заинтересованно посмотрел я на него. — То есть, вы бы подвергли свою жизнь опасности, понимая, что я могу вас в этой ситуации пристрелить?

— Несомненно, — произнёс он тогда уверенно. Но я заметил, как он немного засомневался. — Ты мой драгоценный племянник, сын моего любимого брата, сын компании и семьи, будущий глава оных. И я ни за что не причинил бы тебе вред, даже под дулом твоего пистолета.

Не помню, что именно я тогда чувствовал и о чём думал, но я глубоко уважал дядю, как и уважаю его до сих пор, хоть и не так сильно, как раньше.

На примере двух маленьких отрезков разговоров, которые произошли не в настолько далёком прошлом, я могу с уверенностью заявить, что ситуация, которая была проанализирована вместе с моими родными с каждым наедине, может также быть заменённой на ту, которая происходит со мной прямо сейчас, а именно тот факт, что я один.

Теперь я без Уонки, которая всё время помогала и спасала, что уже давно без Патрика, с которым я так и не смог провести достаточно времени, которого в глубине сознания желал, и что уже как полгода вдали от дома, в котором меня возможно ждут, а возможно уже и забыли.

Но… я жив. Дышу кислородом и стою на старом тротуаре. Самое главное, что моя цель до сих пор реализуема, хоть мне и несильно вериться в её конечный успех.

Я поставил вещмешок, наполовину набитый грязными деньгами на землю, и принялся поедать овощной салат латунной вилкой, которых прихватил сегодня из холодильника. На этикетке, что лежала тогда на пищевой плёнке, в которой был завёрнут салат, была надпись, содержащая приятного аппетита, хорошего пробуждения и… два нереалистично выглядящих сердца, нарисованных розовым карандашом.

— Вкусно. И… спасибо, — зачерпнул я очередную небольшую порцию.

Каков план?

Мне жизненно необходимо сейчас построить до боли лёгкий и простой план для дальнейшего его выполнения.

Почему лёгкий? Здесь всё просто.

Простота — одна из самых важных критериев, которая появляется практически везде и лезет отовсюду. Происходит это по причине того, что, как я часто читал в научной литературе подтверждённой Верховной Комиссией Федерации, в тех работах часто проскальзывала идея, что всё гениальное — до ужаса является простым. Как та же теория относительности, автором которой является, судя по данным из интернета этого мира, очень известный научный деятель двадцатого века. К сожалению, в Федерации его имя было стёрто, из-за чего я долгое время считал, что основоположником данной теории являлся абсолютно иной научный деятель.

В данный момент я нахожусь на самой окраине столицы колодца Новой Александрии, которую также называют именно так. Время обеда — когда звезда находиться на трети своего пути.

Птички поют, прохладный холодок гуляет, немногочисленные пешеходы появляются то тут то там наполняя пустующие убранные улицы своими не совсем жизнерадостными лицами, коих я встречал отовсюду, когда жил в Федерации на Шовехере.

С чем мне сейчас стоит разобраться?

Во-первых, это найти средство передвижения. Здесь даже искать не надо, так как в миле отсюда я видел отличную ветвеобразную грунтовую дорогу, на которой проезжает максимум одна машина каждые десять минут.

Выбор? Конечно же я возьму топливную, и желательно с малым расходом бензина на… километр. Он вроде бы равняется одной пятой мили, если я не ошибаюсь.

Дойдя до вышеупомянутой дороги где-то за семь минут, я сел на один из вбитых в землю округлых камней, которых в этом месте было немного.

Прошла минута, две… Подошла четвёртая минута, как в трёхстах футах (~92 м) от меня я заметил силуэт автомобиля серого цвета, за которым словно следом шёл шлейф, состоящий из пыли и песка, а возможно также из маленьких камушков.

Через двадцать пять секунд я убедился в том, что скорость, с которой едет водитель, и в машине которого он единственный, не превышает двух ста семидесяти футов в минуту (~83 м/мин), так что я слез с камня и встал на середину дороги.

Далее водитель остановился примерно в двадцати футах от моего тела, и выкрикнул, предварительно опустив окно:

— Давай… (быстрее, я опаздываю), — не понял я ничего из того, что он сказал, за исключением первого слова.

Я невозмутимо подошёл к правой двери, со всей силы открыл её и сел на переднее пассажирское кресло, после чего негромко приставил пистолет к его туловищу.

— Выйдите пожалуйста, а иначе я прострелю вам пузо со всеми вашими кишками, — попросил я с каменным лицом спустя непродолжительное время, смотря ровно на ошалевшего небритого мужичка среднего возраста, одетого только в белую майку, из-под которой вылезали завивающиеся волосики.

— Моя твоя не понимать, — нахмурился он. — Пошёл нахуй отсюда, педик. — послал он меня на английском.

Я произвёл единичный выстрел через открытое окно, пытаясь этим действием заткнуть дальнейшее неподчинение. И как я могу сейчас наблюдать, добрый представитель любителей бюджетного класса автомобилей прямо-таки вжался в кресло испуганно глядя на пистолет, выпущенная гильза которого сверкает лучами звезды лёжа на передней панели.

Поставив левой рукой машину на ручник, я негромко произнёс:

— Попробуешь вжать на газ — будешь трупом, — и вышел, ретируясь к нему и держа на прицеле, приоткрыл дверь и приказал: — Выйди с поднятыми руками.

Мужичок, не сказав ни слова сначала поставил ноги на асфальт, показав мне свои коричневые сандалии, а после поднял свой тяжёлый зад и быстренько перебежал к кювету, чуть даже не упав.

— Приятно было иметь с вами дело, — поклонился я под пятьдесят градусов, а после сел в автомобиль.

Первым делом я, держа в периферийном зрении потерпевшего, сначала закрыл двери на замок, снял ручник и уже после этого тронулся с места.

Хрен знает какого чёрта он сразу не подчинился. Видимо не привыкший находиться под ясной угрозой жизни он надеялся, что всё прокатит, просто высказав парочку словечек угрожающим голосом. Ну или он просто остолоп и этим всё сказано.

В баке было примерно… семнадцать литров из тридцати девяти. Даже не зная точное потребление расхода топлива в милях на час, я всё равно