— Верно. Ещё как. Долго и тщательно… У меня был личный учитель. Его я всегда звал профессором Лагвеем, хоть и профессором он уже не был как лет десять… — выдохнул я умиротворённо. — Надеюсь, что с ним всё хорошо.

— Сколько ему сейчас?

— Если он жив, то где-то… шестьдесят пять.

— Ясно, — слабо улыбнулась она. — Продолжай.

— Это… — остановился я, дабы вспомнить о чём была речь. — Жил я от восьми до десяти примерно таким образом: проснулся в семь, умылся, позавтракал, отдохнул полчаса, а после приступал к физическим упражнениям. Небольшая разминка, растяжка, плавание в бассейне. После этого наступал обед, после которого я выезжал за город на специально отведённый под нужды компании полигон, который всегда к моменту моего приезда был чистым… Учил лекции по оружейной истории, теории. Рассказывал их своему приставленному главному телохранителю в лице Роджера, которого к десяти годам заменил Эрл… Роджер учил меня практической составляющей: первый год это знание всех пистолетов, умение ими обращаться, отстреливаться и контролировать. На втором году я выучил работу разнообразных прицельных приспособлений… пистолетные калибры и типы патронов.

— После десяти?

— А после десяти, после нового приставленного ко мне телохранителя в лице Эрла, я начал изучать другие типы оружейного вооружения. Автоматы, ружья, карабины и так далее. Поначалу было скучно, однако потом я втянулся и до сих пор имею очень тёплые чувства ко всему, что связано с огнестрельным оружием… У меня даже была Принцесса, которая, по словам Патрика, сломалась на две части, — я взглянул на оного. — Верно?

— Да, Майкл, — не двигаясь подтвердил он мои слова.

— А что за «Принцесса»?

— Не «что за», а «её уважаемая память», — прискорбно поправил я Уонку. — Жаль, что она умерла… — и с грустью выдохнул, вспоминая её неповторимую отдачу…

Черноволосая странно смотрела на меня после этого. Так и знал, что никто, даже она, не сможет понять мои мысли.

— В общем, дальше и рассказывать нечего. Познакомился с девочкой, много ругался с отцом, старался найти себе друзей, но ничего не выходило. В итоге сдал вступительные в один из интересующих меня престижных университетов Федерации. Учился, нашёл друга, с которым было много недопониманий. Отучился, вновь сильно поссорился с отцом, который настоял на подписании контракта на службу в оборонительных войсках. Высадился на одном из колодцев. Много воевал, стрелял, терял… знакомился со многими отличными сослуживцами, которые умирали неоправданно тупо и незаслуженно. Потом, на следующем колодце мне выдали отделение. Относился я к ним отстранённо и робко, старался тем самым их закалить… Однако мой подход оказался слишком плох, что они упали в моих глазах до чёртового ядра колодца из-за одного инцидента в захваченном населённом пункте. На следующем…

— А что был за инцидент?

— Там… были имперцы, коих мы расстреляли. Те твари убили всех мужчин, живших там, а после связали всех женщин, девушек и девочек, дабы насиловать их и бить, — реакция Уонки полностью подошла под моё примерное ожидание. — Зрелище не из приятных. Мне самому было отвратно, поэтому после недолгих переговоров с командованием я приказал своим подчинённым расстрелять к херам всех имперцев. Когда последний враг пал под гнётом бронебойных пуль, один из моих подчинённых предложил заняться тем же, что и предыдущие нелюди, а именно — насиловать всех беззащитных представителей прекрасного пола пока последние не сгинут…

Я поднял взгляд, посмотрев на Уонку, которая прятала своё лицо за маленькой, по сравнение с моей, ладошкой. Подпрыгнув к ней на одной ноге, я как можно аккуратнее провёл своей ладонью по щёчке, заставив её тем самым взглянуть на меня.

— Я всех убил, — негромко произнёс я; подул ветерок.

Её глаза округлились.

— Своих?

— Да, — ответил я.

— Но… Я… — видимо окончательно потерявшись где-то и в чём-то, она начала нести несвязанные между собой слова. — Но ты же… Как…

— Я просто убил их. Позже спихнул всё на подрыв бомбы, благо такая имелась у имперцев.

— Но это же дружеский огонь! — взмахнула Уонка руками, скинув мою ладонь со своего лица.

— Уонка, — твёрдо произнёс я её имя, нахмурившись; она остановила любые жестикуляции. — Я хрен знает зачем ты прямо сейчас начинаешь задаваться о том, зачем и нахуя я поступил тогда, но не можешь ли ты просто… Хотя… — задумался я. — Я устал. Пошли спать. — и повернувшись, принялся идти к машине с помощью Патрика.

На протяжении всего пути она молча шла сзади, так и не осмелившись что-либо добавить. Лишь когда я откинулся на водительском кресле, Уонка смогла проявить неожиданную инициативу.

— Могу ли я уже насладиться тобой?

Это было сказано так спонтанно, что я даже не успел ответить, прежде чем она вцепилась своими губами в мои, засунув язык вовнутрь и принявшись ерундить ими все мои дёсны.

Так продолжалось где-то минуту. Она длилась о-о-очень долго, будто вечность.

Вот, отстранившись и страстно убрав рукой верёвочку из слюней, она села на меня, начав неустанно и с некоторым азартом снимать кожаный ремень.

— Стой…

— Не хочешь в машине?.. — тяжело дыша перебила она меня, чмокнув в губы. — А вот терпи, мой засранец… Будешь знать, как не давать Фиттонесе возможность заняться этим на протяжении недели... Будешь знать, как…

Дальше я не слушал, так как всячески пытался остановить наступающее возбуждение, которое мешало трезво мыслить.

Вот и наступил тот момент, когда… Чёрт, зачем лизать мои глазные яблоки! Ты что, собакою заделалась?!

Глубокий вдох.

И…

Я чихнул в лобовое стекло.

— Будь здоров… — спустив трусы взялась она за мой член.

— Ага… — одними губами произнёс я, в которые в следующее мгновение вцепилась эта неугомонная.

…выдох.