- Ты нашла мамину булавку? - Какой бы бдительной ни была Нина, в студии или дома, их дочь как магнитом притягивала булавки. Она никогда не засовывала их в рот, а относила взрослым.

- Она нашла мамины ножницы, - с ужасом сказала Нина, передвигаясь медленной, беременной походкой. - Я оставила их там. - Она указала на свой рабочий стол, который был намного выше того, до чего Марти могла дотянуться. - Она подставила стул и положила на него книги, чтобы взять ножницы. Она слышала, как я говорила ее тетушке, что нам придется урезать заказ на десять тысяч. Она решила, что мне нужны ножницы.

- Мамина помощница. - Он поцеловал Марти в щеку, гордый тем, какая у них изобретательная и решительная дочь. - Ты должна работать за своим столом, когда приходишь в студию, - напомнил он Марти и посадил ее в угол за перегородку, где стояли корзины с игрушками и книгами. Но Марти в мгновение ока выбралась оттуда.

- И так каждый день. - Нина удивленно хихикнула. - Не знаю, радоваться мне или расстраиваться.

- Я был перед таким же выбором, когда она выключила панель питания под моим столом.

- Растить детей непросто, - сказала Нина, уныло покачав головой, и рассеянно погладила рукой живот, в котором толкался их второй ребенок. - Но я не хочу иначе. Мне нравится суматоха, наполненная любовью. - Она посмотрел на Рива с такой улыбкой, что у него потеплело на душе и задрожали колени.

- О такой жизни я и не подозревал. Спасибо. - Он наклонил голову и поцеловал ее.

Марти тут же подошла к ним.

- Вот, мамочка. - Она показала булавку.

- Ах, спасибо, малышка. Поедем домой с папой?

Марти кивнула и подняла ручки к Риву.

Дом. Рив любил это слово. У них было несколько домов, но со своей семьей он был счастлив в любом жилище.

А через три недели, когда он вернулся в пентхаус с Ниной и их сыном, его жизнь заиграла еще более яркими красками.