— Краса моя, остановись!

Она становилась от него всё дальше и дальше, во всех смыслах этого слова. Мысленно Адам взвыл. Собственное предсказание распалось кусками в голове, оставив после себя смутные отголоски. Что он ей такого сказал? Мысленно Лоуренс влепил себе пощёчину. Не зря тётка говорила, что гадать следует исключительно с помощью предметов. Так хотя бы можно оставить подсказки, если ведение ушло.

— Краса!

Изо всех сил Адам кинулся вперёд. Стоило его пальцам схватить широкое запястье, как Неля резко дёрнулась. Хватка Адама стала лишь сильнее.

— Да отстань ты от меня!

Её возглас зазвенел в ушах, и земля ушла из-под ног. Птицы испуганно слетели с веток. Девичий крик стал громче, стоило кольцу чужих объятий возникнуть под грудью. Мысленно Адам удивился. На ощупь Неля была и не мягкой, и не твёрдой.

«Идеальна» — подумал удивлённо Адам, сильнее прижимаясь к девушке. Нос его защекотал естественный запах тела, смешанный с полыньей горечью и чем-то ещё, отдалённо похожим на запах ладана.

— Краса моя, ты сотворишь глупость, если сейчас же не успокоишься!

Неля взвизгнула и остановилась. Её тело затряслось, а ноги зашатались. Запоздало Адам понял, что его пытаются скинуть.

— Не трогай меня!

Она наверняка даже не понимала, что похожа на злую, испуганную лошадь. Адам плохо ладил с животными, но помнил слова бывшего коллеги о том, что те любят человеческую ласку и прикосновения. Неля снова вскрикнула, но тише, когда Лоуренс впечатался щекой между её лопаток.

— Убери свои лапы! Убери их!

Снова тепло обдало его лицо. В какой-то момент Неля стала всем. Теплой печью, которая не сожжет, мягким одеялом, которое не разойдётся кусками, мягкой кроватью без износа. Немного осмелев, Адам отпустил ладонь ниже и нащупал мягкую рыхлость живота.

— ТЫ ЧТО ТВОРИШЬ?!

Адам зажмурился. Земля вновь ушла из-под ног, но уже с острой, яркой болью. Руки его разомкнулись, а живот налился тяжестью. Лоуренс быстро вскрикнул, прежде чем массивный локоть Нели снова обрушился на прошлое место.

Звёзды смешались со слезами, прежде чем хлынуть из глаз. Для той, кто наверняка не проходила обучения воинскому делу, она била на удивление хорошо. Адам и не заметил, как под его спиной возникла трава. Живот болел так, будто накануне его вспороли и обложили камнями.

— Краса моя… Как ты жестока… И прекрасна…

Неля мгновенно покраснела. Негодующе, смущенно, совершенно восхитительно. Слёзы всё ещё катились из глаз, но Адам не мог сдержать улыбки. На фоне деревьев, растрёпанная и воинственная Неля напомнила ему разгневанную языческую богиню.

— Замолчи! Заткнись! Не говори так!

Чем больше она злилась, тем острее хотелось вставить ещё пару ласковых слов. Адам прислушался к своим ощущениям. Боль не стихла полностью, но вместе с тем Неля больше не бежала. Она испуганно, но заинтересованно бросала взгляды то на Адама, то на ближайшую сосну.

— Вот мы и отбросили ненужные формальности.

Он попытался встать, но живот снова запульсировал болью. Адаму либо показалось, либо его печень переместилась на несколько сантиметров выше. Какое-то время тело просто отказывалось сразу же отзываться на команды. Адам усмехнулся, представив, чтобы сказал его отец, если бы увидел всю эту картину.

Неля шумно задышала. От села оставалось совсем немного, но она продолжала стоять. Чувство вины начало брать верх над прочими.

— Я… Я не извинюсь. — Шепнула Неля. Её рука скользнула к животу так, будто удар пришёлся на неё. — Мне за что извиняться.

— Ага.

Ноги мелко дрожали, когда Адам всё-таки сумел встать. Клубок боли резанул сильнее, но боль всё же стоило терпеть ради сохранности кое-каких крупиц гордости. С трудом подойдя к мрачной Неле, Адам попытался бодро улыбнуться:

— Ну? Идём домой?

Она отшатнулась, будто от удара и шумно втянула носом воздух. Тонкие губы задрожали.

И всё же ему вообще стоило держать рот на замке. Почему он не подумал вызвать боль с помощью иглы и тряпицы у какого-нибудь соседа или не попытался найти водный источник с помощью сухой палки? Как же Адам возненавидел себя в этот момент.

— Что я сказал, краса моя?

— Ничего.

Неля резко отвернулась и снова двинулась вперёд. Она не бежала, но шла так быстро, что за считанные секунды расстояние между ней и Адмом стало шире.

— Краса моя, я могу говорить глупости и нелепости! Я вообще плохой предсказатель! Мне нельзя верить!

— Спасибо за предупреждение. Я давно об этом догадывалась.

— Нет, нет! Я не про этом! Мне можно верить, но моим предсказаниям — нет!

Она не обратила внимания на его тон, который звучал так жалобно и плаксиво, что румянец стыда мгновенно прилил к щекам. Мысленно Адам ругнулся.

— Ну, Неля!

Она остановилась как вкопанная. Неохотно, немного неуклюже она повернулась к нему. Круглое лицо сначала побагровело, потом побелело, после сделалось непонятного розового цвета. Глаза расширились, из-за чего радужка со зрачками напомнила изумрудные камни. Адаму пришлось приложить усилия, чтобы окончательно не потеряться в самой глубине этих глаз.

— Что?

— Краса моя, я часто делаю ошибки. Не помню, что именно я тебе сказал, но сначала проверь, а потом лети сломя голову

Над головой истошно заверещала птица. С несколько секунд Недя просто стояла на месте. Адам догадался, что она прислушивается. Внимательно Неля окинула взглядом деревья, после чего двинулась на встречу и без всяких слов подняла Адама на руки. Лоуренс вскрикнул сначала от удивления, потом от колющей боли в боку. Неля его ущипнула.

— Тш. Молчи.

Сначала Адам слышал шум травы, потом его ухо уловило звук сердцебиения. Неля несла его так, как мать несёт ребенка или жених невесту. Не желая упускать возможности, Лоуренс плотнее прижался ухом к девичьей груди. Сердце Нели билось как бешеное, напоминая возню испуганной птицы в клетке. Появился соблазн приподнять шею, посмотреть за широкое, могучее плечо.

— Не смей. — Шепнула Неля. — Если ты их увидишь, то никто не вернётся назад живым.

— О чем ты?

Кишки внутри скрутились в тугой жгут.

Адам почувствовал, как к горло подкатила неприятная желчная горечь. Тут что-то было такое?

Бывший инквизитор попытался прислушаться к своим ощущениям, но всё внутри капризно молчало. Лоуренс углубился памятью в прошлое, в темные сумерки, когда тётка давала «уроки магии» за обеденным столом. Рассказы о живущей в лесах нечисти всегда вызывали улыбку. Даже инквизиция не рассматривала это зло в отрыве от человеческой фигуры, которая им наверняка повелевала. Служба при отце снизила внимание, взрастила беспечность. Из часов томных монологов о силе земли Адам сумел вспомнить лишь древний обычай оставлять что-нибудь съестное на пнях, чтобы Лесной Хозяин не спутал