- Наго, я хочу попросить тебя кое о чем, - словно в ответ на его мысли сказала Аби. – Люди с Запада появились неподалеку. Ты поможешь мне встретиться с ними?

«Нет! Не смей даже думать об этом!» - возразил он мысленно. Проклятый мальчишка не забрал у него Аби, но вселил надежду в ее сердце. Если к чужакам она уйти не стремилась, то захочет ли по-прежнему остаться на Острове Драконов, встретив людей своего племени?

Наго знал о появлении кораблей с Запада уже давно, и конечно же собирался рассказать о них Аби. Позже. Как только представиться подходящий случай. Но все откладывал разговор, боясь, что она немедленно захочет к ним уехать. И вот она узнала сама, вопреки его воле, вынуждая принять решение.

- Если ты так сильно желаешь этого, я помогу, - наконец ответил он.

- Правда? – просияла Аби, не замечая, как тяжело было ему это говорить. – Мы отправимся искать их сегодня?

- Не торопись, все не так просто, как кажется. Сначала я один разыщу их, разведаю, что происходит в тех местах, где они обосновались. Узнаю, какие они – не могут ведь Запад населять только хорошие люди, ты и сама должна знать. А после, когда смогу убедиться в том, что тебе не грозит опасность, я отведу тебя к ним, - увидев, как ее улыбка сменилась разочарованной гримасой, он поспешно добавил: - в любой момент, как пожелаешь. Не обижайся, я не могу поступить иначе.

- Что ты, Наго, - Аби старалась скрыть нетерпение и разочарование. – Я так рада, что ты согласился помочь! Делай все, что считаешь нужным, конечно же. Просто… мне бы знать, когда я смогу их увидеть. Чтобы не так трудно было ждать.

- Скоро, дорогая, - ответил дракон ласково. – Раз тебе настолько не терпится, увидишь их до новой луны, обещаю.

Наго и сам не хотел больше медлить. Раз решение принято, лучше закончить быстрее и не томиться в раздумьях и ожидании. Если настало время Абигаэл уйти, то так тому и быть, а ему придется принять ее выбор. «Рано или поздно она все равно покинет меня, так или иначе, - думал Наго. - Как когда-то, в далеком прошлом, покинули этот остров все, кроме меня. Потому что ничего вечного нет под луной, и, в сущности, жизнь есть не что иное, как череда потерь и расставаний».

- Скр-р-р-ра-а-а-а-а! - дребезжащий скрежет вонзился сквозь уши внутрь головы, распадаясь колючими стружками.

Хиджу проснулся, еле сдерживая недовольный стон. Опять она, большая цикада, которую всей лепа-лепа вот уже третий день пытались изловить, чтобы прекратить ее отвратительное пение. А сегодня вдруг и ночью расшумелась, не иначе, кто-то потревожил случайно, и разбуженное насекомое застрекотало, казалось, во много раз громче, чем при свете солнца.

Спавшие рядом мужчины немедленно встали, сложили свои постели и отправились искать место потише — поймать надоедливое существо в темноте никто и пытаться не собирался. Ни один из них не сказал ни слова Хиджу, даже не взглянул на него, но чувство вины всколыхнулось в сердце. Ибо цикада появилась на лепа-лепа после того, как нарушив волю старейшин побывал он на Драконьем Острове. Пришла вместе с ним, словно нарочно, чтобы всем поведать о проступке.

Юноша так никому не рассказал, где был на самом деле, кроме дукуна: когда цикада начала свои трели, тот увидел в этом нехороший знак, а удивительная неуловимость ее дукуну и вовсе не понравилось. И он расспрашивал Хиджу, то мягко, понимающе, то со скрытой угрозой, пока не выпытал все, даже признание в любви к жрице с острова и намерение забрать ее себе в жены.

Дукун тоже никому ничего не рассказал. Он взял эту неприятность под свое ведение и дал понять сорви-голове, что глаз с него не спустит. Строго-настрого запретил он мальчишке даже смотреть в сторону Острова Драконов, ибо гнев его обитателей падет не только на самого нарушителя, но и на всю секахи.

Хиджу смиренно выслушал наставления, в глубине души не то что не отказавшись от своего решения, а еще больше укрепившись в нем. Но чувство вины никак не оставляло, напоминая о себе всякий раз, когда проклятая цикада заводила свою песню. Вот и сейчас...

Трель смолкла так же внезапно, как и началась. Хиджу замер, боясь вновь растревожить гадкое создание. Затихла. Теперь до утра, когда появится на небе солнце. Хиджу ворочался до рассвета, то проваливаясь в беспокойный, неглубокий сон, то просыпаясь. Непривычное одиночество тревожило, наполняло тоской. Он остро чувствовал, как своими поступками идет наперекор воле секахи, противопоставляет себя всем. Видел в сегодняшней ночи предвестие грядущей отверженности.

Хиджу этого не хотел и боялся, он любил людей своего племени и всегда был его частью, не умел жить без этого чувства принадлежности к целому. Но, разрывая душу надвое, перед внутренним взором возникало лицо Абигаэл. «Ты ведь вернешься? Не покинешь меня навсегда?» - спрашивала она, глядя с надеждой и печалью синими, как небо, глазами. И тогда он понимал, что не может обидеть ее, нарушить обещание.

Кое-как забылся он сном, чтобы вскоре вновь быть без жалости выдернутым из него все тем же мерзким звуком. Хиджу приподнял веки, щурясь от солнечного света, сочившегося сквозь щели заслоняющей окно циновки. Голова была тяжелой, мысли громоздкими камнями ворочались неуклюже. Краем глаза он заметил движение. Тунец, крупный кот серебристого цвета с пятнами на боках, которого он подобрал когда-то давно котенком, бесшумно крался вдоль стены. Кто-то выпустил его вчера из клети, а посадить обратно забыл.

- Что, Тунец, пришел выпросить еды?

Кот мурлыкнул в ответ и свернул было к хозяину, но внезапно замер, подобрался и бросился куда-то в угол. Спасаясь от него, большая цикада, которую до этого ни разу не удавалось увидеть, вылетела оттуда и плюхнулась прямо у Хиджу перед носом. В два прыжка Тунец настиг добычу, мягкие белые лапки накрыли ее, прижав к полу.

- Молодец, хороший котик! - Хиджу протянул руку и почесал с хрустом поедавшего цикаду Тунца за ухом.

Настроение немного улучшилось. Хиджу поднялся и вышел наружу, где на палубе уже давно суетились люди, занятые обычными делами. Он влился в эту суету, отвлекаясь от размышлений, терзавших всю ночь. Наскоро закончив работу, которая требовала его внимания на поверхности, он с нетерпением готовился выйти в море, чтобы вернуть душевное равновесие. Обрести покой и ощущение полноты и правильности существования, которые всегда находил в манящей глубине.

Но внезапно налетевшие порывы ветра известили о скором приближении ненастья. А потом и небо вдали затянуло серой дымкой – надвигался дождь, возможно даже гроза. Море забеспокоилось, вспенилось беспорядочными волнами, пока невысокими, но старшие никому не позволяли покидать лепа-лепа. На всякий случай готовились к шторму.

Он накрыл стремительно, хлестнув зябкой, колкой моросью, вздыбив пенные гребни, спрятав горизонт за туманной завесой. Валы были невысоки, но коротки и хаотичны, непредсказуемо били то в один, то в другой борт, не давая расслабиться. Стоило чуть замешкаться – и лодка неприятно кренилась или волна захлестывала палубу.