Возвращаясь затемно, едва держась на ногах от усталости, он обычно не имел ни желания, ни сил на долгие разговоры. Даже с Гунтуром и Мелати он редко проводил время, понемногу отдаляясь от них. Сам того не замечая, Хиджу становился молчаливым и отчужденным, все больше похожим на своего наставника.

Место в его сердце, которое когда-то занимала любовь к Абигаэл, а после горечь от совершенного предательства разъела холодной пустотой, постепенно заполняло море. Соленой водой пропитывало оно все его существо, вбирая в свой бесконечный простор, смывая и горе, и радость. Делая дни неотличимыми один от другого.

Сперва семья Хиджу радовалась тому, что он выбросил наконец блажь из головы и занялся нужным для всех делом. Но полнолуние сменялось новой луной, месяцы складывались в годы, а он так и не становился прежним, напротив, с каждым днем дела племени все меньше заботили его. Казалось, море поглотило его душу, сделало отчужденным. Его ровесники выбирали невест, соперничали друг с другом, выторговывали на берегу оружие и красивую одежду. Заводили собственные семьи. Хиджу взирал на эту суету с равнодушием древнего старца, ел, спал и уходил на встречу с синей бездной, словно все, что нужно ему на поверхности — редкий глоток воздуха перед погружением в толщу воды.

Его мать начала беспокоиться за сына. Не раз она начинала с мужем разговор о том, что поведение Хиджу не свойственно юношам его возраста. Как ни отмахивался от нее супруг, но, подобно ручью, понемногу пробивающему себе русло, слова ее зародили и в его мыслях сомнения. В душе отец возлагал на Хиджу большие надежды, видя в нем будущего главу семейства, который позаботится о своих стариках-родителях.

Наконец, выбрав ненастный день, когда из-за сильных волн сын остался на борту, он решился на разговор. Хиджу сидел, как обычно, в одиночестве и чинил сеть. Несколько мгновений отец молча смотрел на него.

«А ведь мальчик стал совсем взрослым, - думал он. - Я и не заметил, когда он успел повзрослеть. Мать права, не годится ему тратить самые лучшие годы лишь на ловлю трепангов».

- Здравствуй, отец, - Хиджу заметил его и отложил сеть в сторону. - Как твоя спина? Надеюсь, мазь, которую дал дукун, помогла унять боли?

- Как видишь. Если б не волны, я бы тебе показал как нужно плавать, - он присел напротив и достал бетельницу, давая понять, что разговор будет долгим. Хиджу, как всегда, от бетеля отказался - от него закладывало нос на глубине. - Но я пришел не для того, чтобы болтать о моей пояснице.

- О чем же ты хочешь поговорить?

- Ты сам видишь, мои годы уже не те. Сил становится меньше, кости ломят перед дождем, да и покой мне давно кажется слаще, чем все радости мира. Не далек тот день, когда лепа-лепа поведет другой, а я буду пользоваться его заботой, ворчать по-стариковски да вспоминать свою славную молодость...

- Ты вовсе не стар и еще полон сил, - возразил Хиджу. Ему вовсе не хотелось, чтобы вместо мудрого и справедливого отца семью возглавил Путра, муж старшей сестры, самовлюбленный и жестокий. - Благодаря тебе семья процветает, не оставляй нас без своего попечения!

- Полно, сын. Лесть не ко времени. Наша семья уже такая большая, что того и гляди люди начнут падать от тесноты за борт. Пора бы отделить ее часть, - он посмотрел в глаза Хиджу так, словно видел его насквозь, но сын выдержал тяжелый взгляд. - Я хочу, чтобы ты стал хозяином новой лепа-лепа. Оставим твоей сестрице и ее мужу место, чтобы заселить его детьми, у них это ловко выходит. А мы с матерью перейдем в твой дом, коли не откажешься принять.

- Что ты такое говоришь! Величайшая радость для меня жить с тобой в одном доме, - сказал Хиджу после недолгого молчания. Желание отца оказалось для него неожиданностью. - Но я не знаю, смогу ли быть достойным...

- Я знаю. И мог бы прямо завтра начать строить для тебя самую большую и богатую лепа-лепа, какую здесь только видывали. Но ты не можешь встать во главе того, чего у тебя нет. Тебе пора выбрать жену, мой мальчик.

Хиджу вскинулся было, но отец одним лишь взглядом осадил его пыл, не позволив возражать.

- Неужели и вправду никого себе не присмотрел? - Хиджу лишь покачал головой в ответ. - Значит, самое время сделать это. Выбери себе красивую, сильную девушку, способную родить много здоровых детей, и как только она станет твоей женой, я построю для вас отдельный дом. Почему у тебя такой скорбный вид? Или мое решение не радует тебя?

- Как может не радовать такое! Просто я немного растерялся от неожиданности и боюсь оказаться недостойным твоего доверия. Да еще жена... я как-то и не думал...

- А ты подумай. Даю тебе на это восемь лун, - с этими словами он поднялся, собираясь уходить.

- Но почему именно этот срок? - спросил вконец смущенный Хиджу. - Что случится через восемь лун?

- Мы слишком долго пробыли здесь. Улов тут хороший, торговля плохая. Да и жемчуга мало, вы, ныряльщики, поди заскучали совсем. Совет решил вернуться к Нуса Нипа после сезона дождей.

«Вот в чем дело. Наверняка старейшины испугались, что еще пара лет — и все забудут, кто хозяин вод вокруг Нуса Нипа. Тогда другая секахи может обосноваться там, - думал Хиджу, снова берясь за починку сети. - Не потому ли отец так торопит меня с женитьбой? Помнит, из-за чего пришлось уехать сюда, боится, как бы снова я не навлек гнев богов. Даже лодку мне дает во владение».

Он вдруг осознал, что сам-то давно не вспоминает, как из-за его проступка община перебралась в новое место. Воспоминания вдруг нахлынули, словно накопившись за все это время, как прорвавшая запруду река.

Тогда он и вправду верил, что однажды сможет забрать с Острова Драконов девочку с золотыми волосами. Стоит лишь стать взрослым и обзавестись собственным домом, как можно будет делать все, что в голову взбредет. Или сбежать и жить вдвоем на каком-нибудь затерянном острове. Сейчас эти мечты казались глупостью и ребячеством.

Но почему тогда так ноет в груди? И лицо Абигаэл возникает перед глазами так ясно, будто расстались они вчера, а не много лун назад?

«Она наверняка меня забыла, - убеждал себя Хиджу. - Да и Остров Драконов покинула, ушла к своим, к людям с Запада. Может быть и вовсе вернулась туда, где родилась. Уплыла на одном из кораблей, заслоняющих солнце парусами».

Эти мысли, хоть и были разумными, не утешали. Только заставляли снова и снова вспоминать ее, понимая, что ни одна девушка не привлекала его так сильно, как Аби когда-то. Все связи с ними сводились к ночи-другой, проведенным вместе, а после он уходил, не оборачиваясь, и возвращался в море. Девушкам не по душе было такое оскорбительное отношение, и они начали избегать Хиджу, стараясь не видеть, что он этого будто и не замечает.

Все изменилось, когда отец Хиджу объявил совету старейшин о своем намерении. Старые обиды были мигом забыты — каждой хотелось утереть нос подругам, женив на себе своенравного гордеца. Доказать, что она оказалась хороша настолько, что даже он не устоял, предпочтя всем другим, своим и чужачкам, и в придачу сразу стать женой главы семейства, хозяина лепа-лепа. Девушки вились вокруг, как пчелы возле сахарной пальмы. Их позабытые поклонники злились, только и ожидая повода проучить выскочку. Хиджу нервничал и пропадал где-то целыми днями в одиночестве.