Однажды, когда он смотрел спортивный телеканал (а он, Конь, обязан был предпочитать их всем остальным), Вениамин с удивлением услышал откровения одного известного теннисиста, мега звезды. Парень, который выиграл все, что только можно было выиграть, все четыре турнира Большого шлема, а два из них не по одному разу, признался в том, что всю жизнь ненавидел теннис.

«Господи, сколько же нас таких? – с удивлением подумал Вениамин Коняев.

Таких – это тех, кто успешен в том, что ненавидит. Кто добивается в нелюбимом деле колоссальных успехов против своей воли. Мечтая о том, чтобы все вдруг рухнуло, в один момент, и все заорали:

– Не смей брать в руки ракетку!

Или:

– Перестань петь, урод!

– Уйди с дороги, бездарность!

– Не смей заниматься бизнесом, ты в этом ничего не смыслишь!

Вениамин проклинал свою трусость и свою слабость. В бизнес его втянула мать. Леонид Коняев умер, но у него остались влиятельные друзья. Которые сказали, что Ленька был хорошим мужиком, просто запутался. И все дружно жалели его вдову.

Людмила Эдуардовна Коняева была женщиной энергичной и предприимчивой. При жизни мужа она помогала мужу: вела домашнее хозяйство. А на деле заправляла всем, ведь без ее советов муж никогда не сделал бы такую блестящую карьеру. И когда он умер, Людмила не опустила руки. Она стала тем, чем фактически была еще при жизни своего влиятельного супруга. Хозяйкой положения.

После того как развалился Советский Союз и все кинулись делить заводы-пароходы, Людмила Коняева не растерялась. Один заводик она таки отщипнула. Друзья покойного супруга выделили вдове кусок пирога: владей. Разумеется, пока сын не освоится и не войдет в силу. У Вениамина просто не было выбора.

После окончания Университета Веня заикнулся, было, что хотел бы работать где-нибудь в НИИ, младшим научным сотрудником, но мать на него цыкнула:

– Не видишь, что творится? Какое НИИ?! Будешь мне помогать, бизнес строить!

У Вени теперь была жена, и он не посмел возразить. Ради Вари и их будущих детей он стал помогать матери вместо того, чтобы заниматься тем, чем он, собственно, всегда и хотел заниматься. Ходить на работу с девяти до шести и ни за что не отвечать.

Ответственности и при матери никакой не было. Ну, почти не было. Мать пыталась научить Вениамина принимать решения, но вскоре убедилась, что у него начисто отсутствуют качества, необходимые для успешного бизнесмена: интуиция, решительность и терпение. Пожалуй, она единственная видела Веню насквозь, ведь он не отпускал ее грудь аж до десяти лет. И мать жалела его. Молчала.

Мало того, Людмила Коняева изо всех сил делала вид, что их бизнес процветает благодаря Вениамину. Этому Людмила научилась, еще будучи замужем: выдавать свои решения за решения мужа, внушать ему мысли, которые приведут к успеху, руководить, оставаясь в тени.

Вениамин тянулся за матерью, как бычок на веревочке за своим пастухом. В итоге мать и создала ему репутацию успешного бизнесмена. Увы! Это не он был умным, решительным, предприимчивым, а когда надо, то и жестким. Всеми этими качествами обладала его мать. А он лишь сидел в кресле Генерального директора и ставил свою подпись там, где она указывала.

О! Как же он ненавидел это кресло! Ничуть не меньше, чем тот супер успешный теннисист свою ракетку! И восторженный гул переполненного стадиона. И бесчисленные интервью. И вспышки фотокамер.

Да будь оно все проклято!

Людмиле Эдуардовне Коняевой удалось раскрутить семейный бизнес. К одному заводику прибавился другой, а потом появился и третий. Да и первый заводик со временем разросся, превратился в полноценное производство. Вениамин поменял маленький кабинет с безликой мебелью на огромный, с видом на Останкинскую телебашню. И мебель в нем была теперь на заказ, и огромная плазма, чтобы Веня не скучал в ожидании распоряжений матери, и красавица-секретарша в приемной. Все, как у большого бизнесмена. У Босса.

Телевизор Вене вскоре осточертел, равно как и его процветающий бизнес, на Останкинскую телебашню Коняев старался не смотреть, ведь это она была корнем зла. Чертов ретранслятор! Да провались они, эти «вечные» ценности, которые по телеящику заколачивают, словно гвозди, людям в мозги! Не останавливайтесь на достигнутом! Стремитесь к успеху! Яхты! Виллы! Шикарные машины! Модная одежда! Гаджеты! Покупайте! Владейте!

Страна словно с ума сошла после семидесятилетнего поста. Веня с ужасом смотрел на мелькающие по телевизору картинки. Это сколько же ему сидеть в ненавистном кабинете?! Пожизненно, что ли?! Потому что жена, радуясь, как маленький ребенок, скупает все, чем обделили ее в детстве.

А секретаршу Веня боялся. Ему вообще не нравились высокие женщины, похожие на породистых лошадей. Вене все время казалось, что в приемной, когда он там появится, заржут и лягнут копытом. Секретарша, и без того девица баскетбольного роста, ходила в туфлях на шпильке, и Веня, втянув голову в плечи, все время прислушивался, когда за дверью его роскошного кабинета цокали каблуки. Этот звук он возненавидел так же, как и телевизор, бизнес и свой кабинет. Возненавидел бы и мать, но Веня ее так боялся, что других чувств к матери, кроме страха, в его душе давно не осталось.

Это мать решила, что в приемной такого великана, как Вениамин Коняев, великолепно будет смотреться девушка модельной внешности, такая же высокая и надменная. Поскольку Коняев предпочитал помалкивать, вид у него был именно такой: надменный.

Когда его похожая на породистую лошадь секретарша презрительно роняла:

– Заходите, – и из-за стола навстречу посетителю поднимался во весь свой великолепный рост Вениамин Коняев, картина была та еще!

У посетителя душа уходила в пятки, особенно если сам он был невысок ростом.

Со временем Веня притерпелся. И к кабинету, и к секретарше, и к тому, что всем рулит мать. И слава богу! Все, что ему надо – это поставить свою подпись там, куда уткнется ее алый, как кровь, ноготь. Людмила Коняева обожала классический маникюр. Никаких нововведений! Только красный!

…Когда мать погибла в автокатастрофе, Вениамин испытал двоякое чувство. С одной стороны, он скорбел и сокрушался. Умерла женщина, давшая ему жизнь, заботившаяся о нем все эти годы, сколотившая ему капитал. И семейный бизнес теперь, без сомнения, рухнет.

С другой стороны: и слава богу, что рухнет! Наконец-то! Вот он, момент!

– Убирайся прочь, бездарность!

Веня уже предвкушал, как забьется в нору, продаст эти ненавистные заводы, уволит секретаршу и освободит кабинет, куда ходит, как на каторгу.

Еще не поздно. Он еще молод и здоров. У матери тоже было могучее здоровье, но над судьбой никто не властен. Может быть, Веня так страстно желал свободы, что она явилась к нему в образе фуры, под которую на скользкой после дождя дороге влетел красный мамин «Порш»?

Если он уйдет из бизнеса, все поймут. Он обожал свою мать, и все это знают. Именно так это и выглядело со стороны: ни одного семейного скандала, даже пустяковой ссоры. Люди ведь не знают, что на самом деле Веня боялся мать еще сильнее, чем свою «лошадь»-секретаршу. Из-за этого страха Веня и кидался выполнять любой мамин каприз. И чуть ли не каждый день дарил матери живые цветы, чтобы эти капризы предупредить. Пусть ее день начнется с улыбки.