Она прижалась губами к влажному плечу, слизала солёные капельки пота. Мэттью не ответил на ласку, а с трудом сполз с брюнетки, лёг рядом и притянул её к своему боку.

– Господи, как хорошо… Тебе не больно?

Язык Вуда заплетался. С трудом выговаривая слова, он пробормотал:

– Ты такая страстная… Не ожидал, что всё будет так ярко… – и завладел ртом Кэтлин, но теперь поцелуй был более нежным и медленным. Её снова обдало крепким запахом виски.

Не в силах бороться с усталостью, утроенной действием алкоголя, Мэтт засыпал и уже сквозь сон прошептал:

– Я люблю тебя, так люблю… Спасибо за подарок… Лесси...

* * *

Кэт дёрнулась, как и тогда, словно от пощёчины, и открыла глаза. Сердце пронзила острая боль. Она постаралась восстановить дыхание. Это сон, всего лишь сон.

– Мама, тебе снилось что-то приятное. Ты улыбалась.

Брюнетка протёрла глаза и, осмотревшись, тихонько вздохнула; она по-прежнему сидела в машине Мэттью.

– Сколько времени я спала?

– Недолго. Минут пятнадцать или двадцать.

Паркер увидела в зеркале пронзительный взгляд зелёных глаз.

– Что тебе снилось, Кэтлин?

Всего несколько секунд назад его бархатный голос шептал признания в любви, но она знала, что последует за словами. Каждый раз, вслед за наслаждением, сон приносил пустоту и страдание. Боль от обиды, от осознания собственной наивности, от мерзкого чувства, что тебя использовали, как разовый пакет, и выбросили за ненадобностью. Кэт боялась приступа боли и безграничной чёрной пустоты, следовавшей за этим. Страх заполнил собой всё тело. Она точно знала его причину: Вуд!

Нужно бежать! Не ждать, когда тебя снова прогонят, причиняя невыносимые страдания. Брюнетка не верила ни одному мужчине и меньше всего – Мэтту.

– Ничего, что смогло бы заинтересовать тебя. Так, конфеты и фантики.

Кэтлин смотрела в окно, вглядываясь в проплывающие мимо улицы, уже покрытые белым снегом, полные спешащих домой радостных людей; многие несли пакеты с подарками, кутаясь в тёплую одежду, придерживая капюшоны или воротники, пытаясь защититься от пронзительного ветра. Она старалась определить, в каком районе города они сейчас находятся.

– Нам ещё долго ехать?

– Нет, уже подъезжаем. Ты сладкоежка? – Мэттью снова бросил пристальный взгляд на Кэт, пытаясь разгадать причину её кошмара. – И всё-таки я хотел бы узнать, что тебе снилось…

– Незачем, – жёстко ответила Паркер и тут же добавила, стремясь смягчить резкость: – Харрис знает о нас с Лилибет?

– Знает: его предупредила Одри. Ты помнишь мою сестру?

Усмехнувшись, Кэтлин оторвала взор от окна.

– Я помню всё! И она – тот человек, по которому я очень скучала. Мне не хватало её все эти годы.

Агент почти не смотрел на дорогу: сейчас его вниманием целиком владела Кэт. Он очень хотел получить ответ на следующий вопрос:

– Только Одри? А я? Мне было место в твоей памяти?

Брюнетка наконец подняла взгляд на Вуда. Он заметил мелькнувшие в нём страх, боль и недоверие.

– Ты сам сказал: поговорим об этом за ужином. Давай придерживаться твоего расписания.

В конце концов она сумела справиться с эмоциями этого дня, надев на лицо привычную, вылепленную за многие годы маску, и теперь на Мэттью смотрели большие тёмные глаза, полные невысказанного цинизма.

Вуд внутренне содрогнулся; сейчас перед ним сидела совершенно другая Кэтлин. От той девушки, которую он знал прежде, и беззащитной, потерянной женщины, что лицезрел меньше часа назад, не осталось и следа. И неизвестно, чего ожидать от этой новой Кэт.

Он притормозил возле высокого красивого здания, проехал на внутреннюю стоянку, минуя шлагбаум, показал охраннику пропуск и припарковал машину рядом с чёрным «лендровером».

– Ну что, Лилибет, готова к встрече с дедом?

– Кажется, сегодня я готова к чему угодно. – Девочка вышла из автомобиля, размяла ноги и смело шагнула вслед за отцом, придерживающим под руку маму. – С дедом – так с дедом!

Лилибет почувствовала горячие пальцы Чайтона, коснувшиеся её ладони.

– Не бойся, я рядом!

Если бы кто-то сказал в своё время эти слова Кэтлин…

Глава 8.1

Лилибет с интересом разглядывала просторный вестибюль первого этажа клиники. Много зеркал, живые деревья, покрытые распустившимися цветами, в красиво инкрустированных кадках ярким пятном выделялись на фоне выкрашенных в бежевый цвет стен. Никакого намёка на то, что ты попал в медицинское учреждение. Всё в тёплых тонах, даже небольшой диван обит кожей персикового оттенка.

Мэтт показал немолодому охраннику в чёрном строгом костюме пропуск; тот мягко улыбнулся и указал на хромированные двери:

– Проходите, мистер Вуд, вас и ваших спутников уже ждут.

Просторный лифт доставил всех на шестой этаж.

Лилибет пыталась нарисовать в голове облик Харриса. Она любила делать это, идя на встречу с незнакомыми людьми, посмеиваясь над собой, если объект и воображаемая картинка резко отличались. Девочка представила деда пожилым, несколько полноватым мужчиной со слегка выпирающим пивным брюшком, седыми висками, опущенными плечами и непременно в очках в роговой оправе. Этакий престарелый эскулап с поблёкшими от возраста зелёными глазами. Определиться с ростом она не успела.

Вуд-старший, предупреждённый охранником, встречал их у дверей лифта.

Девушка с удивлением смотрела на высокого, спортивного телосложения голубоглазого блондина, совершенно не похожего на отца. Она не поверила бы, что этот красивый мужчина средних лет приходится ей дедушкой, если бы он не обнял маму, целуя в макушку, и не прижал её к себе.

Увидев дорогого сердцу человека из прошлого, Кэтлин улыбнулась. Она сжала его в ответном объятии, обвила рукой за талию и, уткнувшись носом в белую идеально отглаженную сорочку, вдохнула знакомый запах одеколона.

Паркер на минуту почувствовала себя беззаботной девчонкой, какой была семнадцать лет назад. Осталось только дождаться появления Одри и её насмешливых слов: «Папа, ты не забыл, кто твоя дочь? Отпусти эту подлизу, не то я начну ревновать!» Сердце наполнилось теплом.

Кэтлин огляделась, выискивая подругу детства, но Одри не было. Она ожидала встречи с замиранием, не зная, как объяснить своё исчезновение и долгие годы молчания, выстраивала в голове предполагаемые диалоги. Не обнаружив её рядом с Харрисом, Паркер немного расстроилась.

Как же брюнетке все эти годы не хватало Вудов. Единственной верной подруги Одри, Харриса с его отеческой заботой,