Быть может, и вовсе зря я навела панику, и там вовсе не человеческое тело.

Но сомнения развеял месье Муратов:

– Я говорил с экипажем только что, – сообщил он нервно и возбужденно, – в море нашли труп. Всплывший уж, неподалеку от парохода. Должно быть, в бурю кто-то поднялся таки на палубу, его и смыло волной…

– Кто это, известно? – спросила я.

– Пока нет. Экипаж озабочен страшно, никто не желает говорить.

– Думаю, это женщина, – неожиданно и для меня, и для Муратова заявила Ева. – Я слышала, кто-то говорил, что на винт намотало женский то ли шарф, то ли вуаль. Серого или синего цвета, кажется.

– Или голубого? – пробормотала я.

– Или голубого, – пожала плечами Ева.

Мои собеседники ничего не заметили, а у меня едва ноги не подкосились. Именно сейчас я отчетливо вспомнила, что у меня пропала голубая газовая вуаль, моя любимая. Пару дней назад. Бланш никогда не брала мои вещи, она исключительно порядочная девушка. Но ведь и Бланш я не видела весь вчерашний день…

– Лили, вам бы расспросить вашего приятеля Вальца, – подсказал Муратов, кивая куда-то за мое плечо. – Вот, к слову, и он – легок на помине.

Я искренне обрадовалась ему – однако и слова не сумела сказать, наткнувшись на неожиданно жесткий, какой-то чужой взгляд господина Вальца.

– Мадам Дюбуа! – из всех троих он выбрал меня, – прошу вас немедля пройти со мной!

Вальц глядел так, что мне тотчас стало не по себе. Неужто он слышал слова Муратова и оскорбился? Пока он быстро и под локоть, как преступницу, вел меня назад в каюту, я успела обо всем на свете передумать. А в каюте растерялась и того больше.

В ней проходил обыск.

Мои дети, перепуганные, в нижних рубашках, сидели в креслах, а члены экипажа, совершенно не церемонясь, выдвигали ящики, выворачивали содержимое чемоданов, искали что-то на ковре, диванах и в спальнях.

Я тотчас бросилась к детям: слава Богу, мне не препятствовали.

– Где мой муж? – собрав самообладание, спросила я.

А вместо ответа один из тех, кто с лупой высматривал что-то на ковре, громко заявил:

– Есть бурые следы! Очень похожи на кровь!

– Это… это шоколад, должно быть, – заявила я – теперь уж не очень уверенно. И повторила вопрос жестче: – где мой муж?

– Я о том и хотел поговорить с вами, мадам Дюбуа, – степенно отозвался Вальц. – Пускай Софи и Андре побудут с вашей гувернанткой, покуда мы разговариваем.

– С нашей гувернанткой? Так Бланш…

Заставив меня спокойно выдохнуть, в каюту сейчас же вошла Бланш, снова заплаканная и испуганная. Вальц сам поручил ей заняться детьми и девушка, не споря, повела их одеваться.

– Вас что-то беспокоит, мадам Дюбуа? – настойчиво спросил Вальц, когда я провожала их взглядом.

– Да… – я мотнула головой и усилием воли заставила себя собраться, говорить четко и ясно. – Я слышала, будто в море нашли женский труп, это правда?

– Почему вы решили, что женский? – не скрыл удивления Вальц, – кто вам это сказал?

– Мисс Райс так предположила, – не стала лукавить я. – Из-за вуали, что была намотана на винт парохода. Вы сами об этом говорили вчера.

Вальц кивнул, чуть успокоившись. А я решилась довериться ему и рассказать остальное:

– Я вспомнила, господин Вальц, что пару дней назад у меня пропала газовая вуаль. Голубого цвета. По-правде сказать, я страшно испугалась, что погибшая – наша гувернантка Бланш Перье.

Вальц снова кивнул. Прошелся по гостиной и сделал знак остальным покинуть каюту. В считанные минуты мы остались наедине. И только теперь, видя, что по отношению ко мне Вальц чуть оттаял, я решилась спросить главное:

– Кого нашли в море? Скажите, прошу, я ничего уже не понимаю…

– Эриха Шефера, – через силу признался тот. – Начальника департамента берлинской полиции.

Час от часу не легче…

Я устало опустилась в кресло, и Вальц без приглашения устроился напротив.

– Так вот отчего вы столь странно ведете себя со мной, – поняла я. – Вероятно, думаете, что я или мой муж убили Шефера из мести за все, что он сделал. А после сбросили труп за борт…

Вальц не стал отрицать, что именно так и думал. Хотя надежда, что ему самому не очень-то нравилось так думать, еще теплилась.

– Труп пробыл в море уже несколько суток. Прибило к прибрежным камням возле Готланда, – поделился он, внимательно следя за моей реакцией. – На шее – следы удушения. Уж простите, но, вероятно, следы те оставила ваша вуаль. На ладонях порезы – что свидетельствует о том, что Шефер защищался от ножа. А на груди несколько колотых ран. На ковре же в вашей гостиной, тем временем – следы, очень похожие на кровь.

Я снова поднялась, подошла и нетерпеливо вгляделась в те самые следы. На светлом ворсе и правда отчетливо виднелось несколько бурых мазков и пятен. Я даже помнила, когда они появились: в тот день, когда муж играл с детьми в пиратов и угощал их шоколадом. Господи, я все это время была уверена, что это следы шоколада или какой-то другой еды…

– У аптекаря Коха есть реактивы, – будто подслушал мои мысли Вальц, – если это кровь – Кох подтвердит.

Да, подтвердит… Из главного подозреваемого Кох внезапно превратился в мою последнюю надежду. Но что если это и правда кровь? Это что же – Эриха Шефера убили в нашей каюте?..

Кто убил?! И где мой муж?

Я приложила не мало усилий, чтобы не впасть в панику. Но заставила себя говорить только четко и по делу.

– Вы помните слова юнги, который охранял Шефера? – спросила я. – Тот утверждал, будто Шефер не хотел уходить со своим освободителем. Что если он не зря опасался? Ведь, судя по всему, Шефера убили вскорости после того, как освободили.

– Я тоже так думаю, – согласился Вальц. – Осмелюсь предположить, что этот освободитель, кем бы он ни был, привел Шефера в вашу каюту. Попытался заколоть – но Шефер сопротивлялся. Он был достаточно силен. Тогда убийца накинул ему, раненному, на шею вашу вуаль и удушил. А после сбросил тело за борт.

– В нашу каюту убийца привел Шефера по понятной причине, – веско заявила я. – Не забывайте, что это была и каюта Шефера.

Вальц кивнул:

– Я не отрицаю, что Шефер мог сам пригласить своего убийцу в вашу каюту – для разговора, к примеру.

– Так и было! – более нервно, чем следовало, заявила я. – Юнга утверждал, что Шефера освободили в половине одиннадцатого: вспомните, в это самое время я беседовала с вами на корме парохода. Мой супруг же был где-то на палубе, его наверняка видели. Дети были с няней. Каюта как раз пустовала!

– В половине одиннадцатого я еще только дожидался вас, – нехотя поправил Вальц. – Но вы правы в том, что Шефера убили и сбросили тело в море именно в тот день, последний перед бурей. Когда начался шторм, я лично проследил, чтобы все люки задраили, и никто бы не проник на палубу. А иллюминаторы слишком малы, чтобы выбросить тело через них.