Вальц обезоруживающе улыбнулся:

– Я не ваш похититель Шефер, и не ваш муж – чтоб держать вас взаперти. Разумеется, вы можете бывать где заблагорассудится. Позволите проводить вас на палубу прямо сейчас?

Он выставил локоть, и я, нервно оглянувшись, не нашла причин отказать. Мы вместе поднялись на открытый воздух.

Пароход и правда двинулся в путь, и я искренне этому радовалась, хоть глаза с непривычки до боли слепило ярким полуденным солнцем. Мы проплывали вдоль побережья шведского острова Готланд с его белыми песчаными пляжами, живописными дюнами и грозными скалами, на которые в бурю и правда могла напороться наша «Ундина». В глубину острова уходили поросшие зеленью рыбацкие деревушки и старинные каменные церкви.

– Готланд… – произнесла я, и меня осенило, – неужто эта земля названа в честь племен готов?

– Совершенно верно, – согласился Вальц, – частичка средневековья, чудом дожившая до наших лет. Висбю, главный город острова, основали древние языческие племена готов. Земля готов – так его звали исстари, и даже славяне в свое время нарекли Готским берегом.

– Здесь бывали славяне?

– Несомненно. Висбю был крупным центром торговли в средние века. Тогда же немецкие народы торговли ради ходили на Новгород под готландским флагом.

– Последний оплот Европы в Балтийском море, – выговорила я с легкой улыбкой и не без интереса посмотрела на восток.

– Можно сказать так, – согласился Вальц, тоже улыбаясь и не сводя взора с моего лица. – Следующим островом, что нам встретится, будет уже Эзель, который русский полагают своим.

– А вы не полагаете? – наивно изумилась я.

Вальц пожал плечами:

– Много крови было пролито за этот остров. Сейчас уж не допытаться, кому он принадлежит по праву.

Я тоже повела плечами и легкомысленно отмахнулась:

– Никогда не была сильна в истории.

Про себя же решила, что муж мой прав, господин Вальц нам не друг и никогда им не станет. К сожалению. Хотя и записывать обер-лейтенанта во враги я не собиралась, что бы там месье Дюбуа ни говорил.

Рука Вальца под форменным мундиром была крепкой, мускулистой и надежной. Не скрою, даже беспокойство мое как будто отступило, когда он вел меня по палубе среди редких прогуливающихся пассажиров.

Против воли, я улыбнулась Вальцу вполне искренне.

Вальц, ту улыбку поймав, вдруг сбавил шаг, и мы остановились у борта, там, где шум волн скрывал наши голоса от посторонних ушей. Взгляд его задержался на моем лице, сделавшись особенно теплым, а я, улыбаясь в ответ, все не могла понять, отчего не чувствую неловкости.

– Знаете, Лили, – сказал тогда Вальц, – должен признать, я понимаю месье Дюбуа: будь я на его месте, тоже прятал бы вас от посторонних взоров и сходил бы с ума от ревности.

Мою руку он все еще держал в своей, будто бы случайно.

– Мой муж достаточно уверен в себе, чтоб не изводиться глупой ревностью, – легко отозвалась я.

– Да? Что ж, я полагал, месье Дюбуа умнее. Опять же – на его месте – я бы ревновал вас к каждому столбу.

– И держали бы меня взаперти?

Вальц сжал мою руку чуть сильнее и, не спеша поднес ее к своим губам. Коснулся моей кожи тепло и невесомо, взглядом встретился с моими глазами.

– Возможно, – ответил он. – Но я ведь не на его месте. Вовсе не на его, Лили.

Я вытянула свои пальцы и нервно оглянулась: нас не видел никто, слава Богу.

– Мне нужно идти, господин Вальц, – с нажимом произнесла я, – я вышла сюда ради детей.

– Разумеется, – согласился Вальц, но меня не отпустил, – поверьте, и я вышел сюда не для того, чтоб целовать ваши руки – хотя мог бы заниматься этим до вечера. Я дожидаюсь здесь, пока господин Кох с семейством закончат обед. Мне необходимо встретиться с аптекарем. Точнее, накануне я просил его об одолжении, и сейчас собираюсь узнать о результатах. Был бы признателен, мадам Дюбуа, если б вы в это время заняли его супругу с детьми и, может быть, понаблюдали бы за аптекарем со стороны. Женщины гораздо чувствительней к переменам эмоций: надеюсь, вы сможете заметить что-то, чего не замечаю я.

Пока он говорил, я смотрела на Вальца искоса и искала подвох. Но отказаться, разумеется, мне и в голову не пришло.

8 июня, 13 часов 50 минут

Балтика, открытое море, побережье острова Готланд, королевство Швеция

Дружба Софи с Томасом Кохом сыграла мне сейчас на руку: фрау Кох впустила нас с дочкой в свою каюту охотней, чем я смела предположить. Супруга ее пока что не было – он на палубе беседовал с Вальцем – но в самом ближайшем будущем оба они должны были спуститься сюда.

– Весьма рада вашему визиту, фрау Дюбуа, на этом пароходе и парой слов не с кем перекинуться, – встретила нас Грета Кох. – Проходите и присаживайтесь, я прикажу Ханни приготовить кофе. Ханни, милая, будь любезна!

Гостиная Кохов была точь-в-точь как наша, разве что оформлена в других цветах. Но или обжиться в ней семейство аптекаря не успело, или же просто вело себя куда скромней нас – каюта эта до сих пор выглядела нежилой. Казалось, они даже стулья ни разу не сдвигали. А впрочем, я шесть лет прожила среди немцев и успела убедиться, что беспорядка у них в домах не бывает в принципе.

Хозяйка усадила меня на софу, сама устроилась в кресле рядом и методично отдавала распоряжения горничной. Фрау Кох на вид было около сорока, носила она шерстяные платья практичных расцветок – даже сейчас, в летний зной; шляпкам предпочитала чепцы, и весьма-весьма редко строгое ее лицо озаряла вежливая улыбка.

Я уже знала, что вызову следующими словами бурю эмоций с ее стороны, но все-таки произнесла весьма легкомысленно:

– Подумать только, мисс Ева Райс намедни тоже жаловалась на недостаток общения. Надо нам, пожалуй, организовать клуб сплетниц в одном из салонов и делиться меж собой свежими новостями. Благодарю, Ханни, – улыбнулась я горничной, подавшей мне превосходный ароматный кофе.

О да, буря эмоций со стороны фрау Кох была, и скрывать ее она не собиралась.

– Мисс Ева Райс – не та женщина, с которой дамам нашего круга следует сближаться! – наставительно произнесла фрау. Глянула на наших девочек и перешла на звенящий шепот: – подумайте, какой пример вы подаете дочери!

Однако…

Впрочем, было бы странно, если б и правда фрау Кох и Ева Райс нашли общий язык. В ответ я лишь пожала плечами и даже сделала вид, что пристыжена: ссориться с женой аптекаря я не собиралась.

Что касается детей, на большом ковре у камина они тоже устроили импровизированное чаепитие. Точнее, чаем угощались куклы, фройляйн Катарина Кох разливала его из детского фарфорового чайничка в фарфоровые же чашки изумительно тонкой работы и важничала, невольно копируя матушку; Томас и Софи хихикали и переглядывались.