В тот вечер они остались на ночь у матери. Сын уже взрослый, даже рад будет, что родители над душой не нависают. Пока Светлана Дмитриевна пьяно похрапывала в своей кровати, Виталий и Лиана отмывали квартиру и приводили ее в приемлемый вид. Наутро мать до объяснений не снизошла. Вышла на кухню опухшая, с красными глазами, но с лицом, выражающим полную уверенность в своем праве делать, что хочет.

– Я просто соскучилась, – заявила она. – Разве я не могу попросить собственного сына, чтобы довез вечером меня до дома? Я что, не заслужила человеческого отношения и немножко внимания от своей семьи?

Значит, ничего особенного не случилось, и мать напилась не потому, что у нее горе, а потому, что ей это нравится.

– Но ты многовато выпила вчера, – осторожно заметил Виталий. – Может быть, в общественных местах имеет смысл быть поаккуратнее?

– А твой отец был поаккуратнее? – внезапно взъярилась Светлана Дмитриевна. – Уж таким аккуратным он был, что любовницу завел, а потом бросил ее с ребенком! Он жизнь мне искалечил, всё запрещал, ничего не разрешал, я, дура, думала, что это настоящее, гордилась им, восхищалась, а он…

– Мама Света, дорогая, – негромко вступила Лиана, – я понимаю… мы с Виталием понимаем, как вам больно, как тяжело, и вы должны переживать, не можете не переживать. Но это не повод гробить собственную жизнь.

Лиана всегда за всех заступалась, и Виталий считал, что не от доброты, а от глупости и бабьей жалостливости.

– С моей жизнью я сама управлюсь, ты лучше о своей позаботься.

Подобной грубости Виталий прежде за матерью не замечал.

– А мужчина, с которым ты приходила? – требовательно спросил он. – Кто это?

– Тебя не касается, – надменно ответствовала мать. – Просто знакомый.

После этого «второго первого раза» все стало развиваться с катастрофической быстротой. Звонки от матери с пьяными рыданиями и настоятельными просьбами «забрать ее отсюда, потому что ей очень плохо» начали поступать примерно каждые две недели, и с каждым разом место, где она напивалась, делалось все ниже рангом, хуже, дешевле, пока она не остановилась, наконец, на совсем уж низкопробной забегаловке в пяти минутах ходьбы от собственного дома.

Именно туда и направился сейчас ее сын Виталий.

За ночь погода переменилась, опять невесть откуда приполз теплый фронт, и если вчера температура воздуха крутилась около нуля и явственно попахивало возможным легким морозцем, то сегодня стало теплее градусов на пять и моросил долгий занудный дождь. Старый пуховик для такой погоды совсем не подходил, но приехавшая из Рязанской области сотрудница маленького полиграфического предприятия не могла везти с собой сменную верхнюю одежду, это понятно. В пуховике будет жарко, но ничего не поделаешь. Настя подумала немного и решила компенсировать неудобство за счет тонкой футболки с короткими рукавами. Вчера на ней была другая одежда, и Кислов видел ее в кафе, но сунуть в сумку запасную футболку – это нормально, а может быть, снимать пуховик и вовсе не придется.

Она снова поставила машину подальше, прошла пешком почти два квартала, злясь на себя за то, что по обыкновению забыла взять зонт. Пришлось накинуть на голову капюшон с меховой оторочкой, а Настя не любила, когда закрыт боковой обзор.

Одновременно с ней к подъезду подошел мужчина лет тридцати пяти или чуть больше, лицо его показалось знакомым, но прежде, чем она вспомнила, откуда знает его, мужчина удивленно воскликнул:

– Анастасия Павловна? Вот это встреча! Какими судьбами вас сюда занесло?

Сочетание внешности и голоса сработало быстрее: Володя Шилов, опер из окружного управления. Они пересекались очень давно, примерно за год до того, как Настя вышла в отставку в 2010 году.

– Здравствуйте, Владимир, – радостно улыбнулась она. – Да я вот в гости пришла. А вы? По работе или так?

– А я тоже в гости, – он лукаво усмехнулся, – кофейку попить. Вы все еще на Петровке?

– Что вы, давно в отставке.

– И как она, жизнь на пенсии? – Шилов быстро набрал на панели домофона код, из чего стало понятно, что бывает он здесь регулярно. – Скучаете? Или дети-внуки?

– Скучаю, – засмеялась Настя, входя в подъезд. – И еще немножко работаю. А вам как служится?

– Норм, – бодро ответил он. – Вам какой этаж?

– Пятый.

– Мне выше. Довезу вас с комфортом.

Когда двери лифта открылись на пятом этаже, Настя сказала на прощание:

– Приятно вам попить кофейку. И вообще – удачи!

И весело подмигнула. Она знала, что у каждого оперативника есть на обслуживаемой территории такие вот «знакомые», обычно – не обремененные мужьями женщины из числа бывших потерпевших или свидетелей, с которыми складываются неформальные отношения. В трех случаях из четырех подобные визиты подразумевали быстрый секс, но бывало, что и в самом деле пили кофе или чай.

Настя настойчиво давила на кнопку дверного звонка, но Кислов не открывал. Она прислушалась: в квартире тихо, никаких звуков. Неужели ушел куда-то? Вот не подумала бы, что Андрей Вячеславович рано встает… Может, крепко спит? При нормальном раскладе должен был уже услышать ее трезвон и проснуться, но если он и в самом деле склонен злоупотреблять спиртным, то его похмельный сон потревожить трудно.

Она на всякий случай подергала дверную ручку – заперто, решила подождать минут десять и повторить попытку. Мало ли какие обстоятельства бывают: человек принимает душ, например, или вообще сидит в туалете и страдает поносом или запором. Или затаился и не хочет открывать. Настя спустилась на один пролет и стала смотреть в окно. Мокрый асфальт, мокрая тротуарная плитка, мокрые автомобили проезжают мимо, идут люди – лиц не видно, сплошные зонты и капюшоны. Мрачно, тоскливо, безрадостно. Вспомнилась атмосфера первых страниц повести Кислова. Наверное, он, когда сочинял свой бестселлер, тоже подолгу смотрел в окно и видел примерно такую же картину. Она пожалела, что не взяла книгу с собой: сейчас текст отлично попал бы в настроение.

В сумке негромко зажужжал телефон. «Наверное, Кислов, – подумала Настя. – А я уже здесь. Отлично!» Но на дисплее высветилось «Папа». Не угадала.

– Привет, папуля, – произнесла она в трубку.

– Асенька…

Голос у отца испуганный, даже панический. «Асенька». А не «ребенок», как обычно. Господи… Сердце ухнуло и остановилось комком страха в горле.

– Маме стало плохо, резко подскочило давление, приезжала «Скорая»… Сказали, что в больницу не надо, сделали какие-то уколы, мама сейчас спит, но я боюсь… А вдруг это инсульт? Я врачам не верю, сама знаешь, они стариков стараются не госпитализировать, поэтому врут, что опасности нет. Асенька, я не знаю, что делать, совсем растерялся.

Папа растерялся. Ее папа! Не родной по крови, но близкий и любимый, вырастивший ее с раннего детства. Папа, посвятивший оперативной работе всю жизнь, пока были силы.