Нет никакого смысла быть «хорошим парнем». Можно принести в жертву и семью, и свое здоровье, и всю свою жизнь, раскрывая или хотя бы честно пытаясь раскрывать преступления, защищать граждан и привлекать к ответственности виновных, но ведь над тобой есть еще твое начальство, и следователи, и прокурорские, которым на твои потуги борьбы с преступностью плевать с высокой колокольни, и результаты твоей усердной и самоотверженной работы отправятся псу под хвост, если в том будет хоть малейшая выгода. «Хорошие парни» в самом низу правоохранительной пирамиды ничего не изменят, только себя понапрасну угробят. «Хорошими» должны быть все или хотя бы большинство, иначе любые потуги бессмысленны.

Эти угрюмые мысли посещали майора Шилова не очень часто, но все-таки посещали, и сегодня после случайной встречи с Каменской навалились с особым изощренным упорством. Вот Каменская была тем самым «хорошим парнем». Опыт, профессионализм, репутация. Десятки лет безупречной службы. Кто не знал ее лично – наверняка слышал ее имя в те времена, когда она еще служила. Ну и толку? Вышла в отставку – ее тут же забыли, никому она не нужна, подрабатывает где-то, явно не роскошествует: одета фигово, в какое-то старье, выглядит плохо, вид совсем больной и убитый. Даже друзьям своим она не особо-то нужна: пришла в гости – а их и след простыл, ушли куда-то, забыв о приглашении, а то и вовсе не открыли. Ну и много ей помогает в нынешней пенсионной жизни ее репутация вкупе с профессионализмом и опытом? Стоило ли ради этого столько лет честно служить?

«Надо валить отсюда, – подумал Шилов, снова вспомнив о неминуемом разносе в генеральском кабинете. – Подать рапорт и уходить, пока я еще не совсем протух и могу что-то начать заново».

– Шилов!

Погруженный в свои мысли, Владимир не заметил, что навстречу ему по длинному коридору двигается зам по криминальной полиции – его начальник.

– Зайди ко мне, – начальник посмотрел на часы, что-то прикинул, – минут через двадцать-тридцать.

– Буду, Валентин Евгеньевич. Как штык! – четко отрапортовал Шилов.

Начальника он знал давно, отношения по службе у них складывались хорошие и даже почти приятельские. Наедине они обращались друг к другу на «ты», но в служебных коридорах соблюдали приличия.

Началась обычная текучка: телефонные звонки, документы, требующие подписи или принятия решений, отчеты, планы… Шилов взял в руки очередную бумагу, пробежал глазами, поморщился. Такой план оперативно-разыскных мероприятий никуда не годится, это уровень слушателя-третьекурсника, который ничего, кроме учебника, не знает. Шилов взял телефон, чтобы вызвать к себе автора неудачного плана, но услышал в ответ:

– Я с дежурной группой на выезде.

Ах да, этот сотрудник сегодня дежурит, Шилов совсем забыл.

– По нашей части? – спросил он коротко.

– Слава богу, нет. Труп.

«Слава богу, труп, – с усмешкой подумал Шилов. – Дожили. Пусть злодеи творят, что хотят, лишь бы дело не касалось нашей ОРЧ. Пусть убивают, пусть насилуют, только бы нам работы не прибавилось. Во что мы превратились? В кого я превратился? Нет, определенно пора валить отсюда».

Он спохватился, что упустил время: начальник велел зайти через полчаса, а прошел уже час, даже чуть больше. Заела вконец эта чертова текучка! Шилов был уверен, что знает, зачем его вызывает зам по криминальной, поэтому достал из сейфа нужные документы, сложил в папочку и отправился к Валентину Евгеньевичу Сорокину.

Сорокин сидел хмурый и чем-то озабоченный, документы посмотрел с недовольным видом, потом вдруг спросил:

– Этот твой Федоров – он вообще как? Толковый?

Лейтенант Федоров был тем самым опером, который сегодня дежурил в составе группы и ухитрился написать такой глупый до смешного план.

– Воров ловит, – Шилов неопределенно пожал плечами. – Нормальный парень, как все. Не без косяков, конечно, ну а у кого их нет? Сейчас как раз на труп выехал по дежурке. Ты почему спросил? Что-то случилось?

– Именно что выехал, – сердито проговорил Сорокин. – И успел со следователем поцапаться. Мне уже братья по разуму звонили, следователь оказался нестойким и сразу кинулся жаловаться своему начальству. Девчонка какая-то сопливая попалась, ни у нее, ни у Федорова твоего ни ума, ни опыта, один только гонор да умение корочками трясти.

Обсуждать своих подчиненных с начальством майор Шилов не любил и тут же попытался свернуть на другую тему.

– А что за труп?

Начальник поискал на столе листок с записями, назвал адрес, фамилию и возраст потерпевшего. Шилов обомлел: это же тот самый дом, где он сегодня утром так приятно провел полчасика. Вот же как бывает! Он развлекался в компании хорошенькой дамочки, а в это время где-то совсем рядом, возможно, даже прямо на том же этаже, за стеной, кого-то убивали… Ему стало не по себе. И снова почему-то вспомнилась Каменская, одиноко сидящая на низких перильцах возле подъезда, бледная, потухшая, несчастная. Расстегнутый пуховик и повисшие сосульками мокрые волосы придавали ей вид неопрятности и бедности. Неужели через двадцать лет его ждет то же самое? Нет, определенно, надо или начинать рубить бабло по-черному, беззастенчиво и нагло, как делают многие его коллеги, или валить.

– Валя, а ты помнишь Каменскую с Петровки? – неожиданно спросил он.

Когда дверь за Шиловым закрылась, полковник Сорокин медленно обвел глазами свой кабинет. Все надоело, в зубах навязло, пора перебираться в кабинет получше и носить на плечах погоны со звездами покрупнее. Шевеление в рядах уже идет, в сентябре на Петровке вывели за штат кучу сотрудников и начали министерскую проверку, недели не проходит, чтобы не задержали кого-нибудь из высоких полицейских чинов по обвинению в коррупции, МВД перестает быть неприкасаемым, политологи на всех каналах предсказывают крутые перемены в будущем году вплоть до смены правительства. Придет новый министр – начнут менять всю команду, сначала сверху, потом в среднем звене, потом в нижнем. Борьба кланов в Министерстве внутренних дел идет нешуточная, и хорошо бы ухватить гребень волны, чтобы не просто выплыть, а совершить карьерный бросок. Начальника УВД снимут, в этом Сорокин был уверен и уже предпринял ряд шагов, чтобы занять генеральское кресло. Но… Хотелось бы прыгнуть повыше и подальше. За последние три месяца полковник Сорокин придумал и провернул парочку интриг, которые ему самому казались довольно ловкими, но результата отчего-то не принесли. И вдруг такой подарок судьбы: Каменская. Рядом с местом преступления. Бледная, подавленная, испуганная. То есть явно в шоке. В расстегнутом пуховике – значит, одевалась второпях и быстро убегала.

Каменская, о которой Валентин Евгеньевич в свое время много слышал. Кто ее поддерживал? Сорокин вспомнил звания и имена. Генерал Большаков, начальник МУРа, у него очень сильные позиции в министерстве. Генерал Заточный, нынешний председатель Совета ветеранов МВД. Полковник Гордеев, пенсионер, но с огромными связями и прекрасной репутацией.