— В скачках поучаствовать? Так у нас в городе скачек нет.

— Тебе надо засветиться в прессе. Дать интервью о проблемах медицины, в общем, пересказать сегодняшний доклад. Чтобы на тебя обратили внимание и поняли, что на фоне проблем городской больницы в городе есть компетентный человек, который может эти проблемы решить.

— Да не люблю я эти социальные выступления в газете.

— А газеты любить не надо. Их надо использовать. Погоди, я сейчас один звоночек сделаю. — Стрельников включил громкую связь с секретаршей.

— Голубушка, набери мне главреда газеты «Наш город» господина Заурского.

Через пять минут разговора с Заурским Стрельников с удовольствием произнес:

— Ну, вот решили мы с тобой этот вопрос. Тема журналистам интересна. Тебе на сотовый позвонит журналистка Юлия Сорнева и обо всем договорится с тобой, запишет интервью, хорошее интервью. Заурский мужик понимающий.

Борянкину было на журналистку наплевать, но он понимал, что Стрельников прав в одном — ему пора выходить из тени и, как это называется, «формировать общественное мнение».

Но кто и почему убил зятя Стрельникова, о котором чиновник не очень-то переживает? Может быть, сам тесть заказал родственника? Так в этом смысла нет. Тогда вопрос, почему и кто становится зловещим. Возможно, что, копаясь в деталях преступления, следователи могут начать интересоваться и другими персонажами, а это Борянкину совсем не нужно.

Но Стрельников говорит дело — ему давно пора идти в атаку. Он тоже не промах, поднаторел в своем деле, а если с общественным мнением ему помогут, будет отлично. Наверное, был сегодня в этом общении с идиотами-чиновниками свой смысл. Появились новые идеи. Борянкину нельзя останавливаться, это может для него плохо кончиться. Он снова вспомнил архиповский взгляд, острый, с подтекстом и намеком — врешь, не возьмешь.

Но ничего, еще не все у Сергея Павловича потеряно.

Тая не понимала, что от нее хотят. Галина Ивановна, секретарь мужа, звонила второй день подряд и взволнованным голосом спрашивала, нет ли новостей от Германа.

— Галина Ивановна, я же вам говорю, что он в командировку собирался.

— Вы не помните, в какой город?

— Нет, извините. Не помню. Он ведь часто бывает в отъездах, то семинары, то еще что-то. По-моему, он говорил про Москву.

Тая знала, что с Архиповым ничего никогда не случится, он из тех, кто в воде не тонет и в огне не горит. Своей активностью он замучил всех на работе. Бесконечные субботники, и непременно участвовать должны все: и завотделениями, и санитарки. Собирать мусор, сажать деревья, окапывать кусты Архипов договаривался с плодово-ягодной станцией, и около больницы появлялась груда саженцев с подсохшими и косматыми корнями, которые потом разрастались липами, рябинами, яблонями и орехом.

— Красота какая, Тая! — восторженно говорил Герман.

Она соглашалась:

— Красота.

Это действительно здорово, когда на месте больничных пустырей зеленели деревья, но зачем об этом говорить так часто и с таким восторгом? Тая никогда не понимала своего мужа.

А еще у Архипова была фишка — здоровый образ жизни. Он считал, что правильный образ жизни — это главная реклама медика. У врача не должно быть дурных привычек, курение в стационаре он категорически запретил и больным, и тем более врачам.

Тая хорошо помнила, как санитарки тайком курили на лестнице. Но, что было самым странным, никто не возмущался открыто. Да и попробовал бы! Доктор Архипов мог прочитать пойманному с поличным курильщику целую лекцию о том, что в его организме создаются благоприятные условия для развития атеросклероза, а никотин, попадающий в организм, вызывает сужение сосудов, от которых страдает сердце, а там и до инфаркта недалеко. Дальше Архипов рассказывает про рак легких, которому подвержены восемьдесят процентов курильщиков со стажем. И последним «аккордом» был визуальный осмотр ног «задержанного», потому что есть у медиков такое понятие, как «ноги курильщика», — патология сужения просвета артерий, приводящая к закупорке сосудов. Исходом заболевания является гангрена и ампутация конечности. Поэтому попадаться с сигаретой на глаза главному врачу не хотел никто.

— Зачем ты тратишь на это время? — недоумевала Тая.

— То есть как это трачу?! — он искренне удивлялся. — Люди должны заботиться о своем здоровье, должны знать, что их ждет от курения. Я спасаю людей.

Возражать или спорить с ним было бесполезно.

А еще Герман организовывал спортивные эстафеты, спортивные медицинские праздники, опять же веря в то, что медики должны быть примером и в спорте. Архипов любил командные игры, особенно волейбол, но был хорош и в одиночке, на лыжах. Когда он ловко бежал по лыжной трассе, мелькая палками, то за него болел весь медперсонал, и Тая постоянно слышала одни и те же отклики:

— Какой у вас замечательный муж!

Она соглашалась. Герман и вправду был замечательный, только его было «очень много», для нее много. Он бесцеремонно вмешивался в ее жизнь, организовывая какие-то ежедневные планы, визиты, встречи. Ему все время хотелось с кем-то общаться, куда-то бежать, помогать конкретному больному и спасать человечество в целом.

А сейчас у нее словно изменилась жизненная система координат — Тая не хотела никуда бежать, она хотела быть с любимым мужчиной, Полем Клеманом. Ее не волновало, что у него во Франции жена и дочь. Он обещал, что оставит их ради «доктора Таи», звал с собой в его родной город Бордо, что стоит на реке Гаронне, и рассказывал об эспланаде Кэнконс — самой большой площади Европы, куда они обязательно сходят.

Тая дала себе слово, что поговорит наконец с Архиповым после его возвращения из командировки и попросит развод.

Когда ее вдруг пригласили на беседу к следователю, Тая очень удивилась.

— Коллеги вашего мужа настаивают, чтобы мы приняли заявление об исчезновении Архипова, — сказал ей следователь по телефону. — Три дня еще по закону не прошло, но наше руководство тоже настаивает на проверке, поэтому мне нужно с вами побеседовать.

Разве она могла что-то сказать по этому странному поводу? Какое исчезновение? Зачем Галина Ивановна все это провоцирует? А может… Мысль, которая ранее к ней в голову не приходила, вдруг обожгла своей неожиданностью: Архипов просто ушел от нее, бросил, узнал о другом мужчине и не захотел быть одной из сторон любовного треугольника.

Но Тая не считала свое поведение изменой. Изменяют на стороне, когда человеку в семье не хватает признания, благодарности, ощущения, что его ценят. Тогда человек начинает эту потребность реализовывать где-то в другом месте. Но это не про Таю. У них семья существует на бумаге, а на самом деле они всегда были каждый сам по себе, с первого дня. По крайней мере, она всегда чувствовала свое одиночество. У нее нет мук выбора, она будет с Полем. Ведь у счастья не бывает завтрашнего дня, не бывает и дня прошедшего, счастье оно только сегодня.