Год назад

Он всегда думал о том, что сделает успешную карьеру. Деньги потихоньку капали к зарплате от продажи БАДов, от пациентов отделения, которые платили за услуги, но Николай почувствовал, что этого ему мало. Ему хотелось быть первым в отделении, отдавать приказы. Нынешний заведующий поговаривал о пенсии, о внуках, которые нуждались в присмотре и ждали дедушку где-то на побережье Черного моря. Старик показывал фотографии внуков и считал время «до дембеля».

Однажды в ординаторской, когда закончился операционный день, Николай Петрович как бы между делом спросил заведующего, кого он видит своим преемником. Ответ, который он услышал, Николая шокировал. Его, оказывается, просто не берут в расчет! И он решил, что надо действовать.

Но наобум ничего нельзя было делать. Необходим был точный план, выверенная тактика и присутствие гарантий. Зря он считал себя везунчиком, фортуна с возрастом стала к нему сдержанна. Даже если он верно продвинется в нужном направлении, манны небесной ждать не стоит. Это две большие разницы, как говорят не только в Одессе.

Карьера для любого мужчины — это лестница осмысленных действий, которая поднимается вверх. Получалось, что вверх у Николая движения нет, топтаться на месте ему не хотелось, и он решил поговорить с тестем, который занимался в мэрии как раз вопросами городской социальной политики. Не зря же Николай уже несколько лет терпит выходки его дорогой доченьки и живет с ней, почему бы родственничку не помочь единственному зятю? Должна же быть какая-то польза от нелепого брака с истеричной Люциной?

Люцина, несомненно, была нездорова, это он знал как медик. Правда, травматолог Окуневский не был специалистом в неврологии, но и врачом быть не надо, чтобы понять, что у его женушки невроз. Люцина дважды лежала в клинике вместе с другими изнеженными и состоятельными дамочками, которые не знали, куда потратить деньги. Потом ее подружки, приобретенные в больничной палате, часами пили у них дома кофе, сидели в социальных сетях и разговаривали, по их мнению, о высоком.

— Твоя пудра слишком светлая. Это сейчас не в тренде.

— Это свет так падает на лицо. Пудру я давно поменяла.

— А помнишь тот клатч на верхней полке магазина. Я жалею, что не купила его.

— Давай исправим это завтра.

— Нет, лучше сегодня. Его могут купить. Там такая блестящая защелка и цепочка.

— Цепочка подойдет к твоим серьгам.

— Ты думаешь?

— Уверена!

— Ты умница, мне это не пришло в голову. Слушай, а про пудру ты права. Сейчас ты повернулась ко мне другим боком, и цвет пудры стал совсем другим.

Окуневский, слышав эту «гламурную» беседу, не переставал удивляться: как можно такие темы обсуждать часами? Еще подружки говорили о внутренней энергии человека, о том, что женщины высшие существа и как тяжело жить с красивой внешностью. Любой вопрос рассматривался у них через призму собственного эгоизма и собственной исключительности, но все это прикрывалось красивыми фразами о самоуважении и собственном мнении. Обычных женщин они считали «серыми мышками», посредственностями, а сами постоянно находились в поиске места в жизни. Всю словесную мишуру Люцины и ей подобных Коля Окуневский старался не пропускать через себя, научился отстраняться, как по щелчку выключателя.

Он не искал в своем браке виновных на стороне. По медицинским показаниям мужчине нужна женщина, такая вот природой заложена физиологическая потребность. Все романтические иллюзии о том, что женщина украшает жизнь мужчины и делает ее лучше, он оставил в прошлом. Там же осталась болезнь под названием «любовь», когда его тянуло на подвиги: он хотел ее защищать, оберегать, не видеть недостатков.

Коля Окуневский был просто счастлив от того, как она грызет плитку шоколада, смеется, целуется с ним. Но потом что-то произошло, он не понял, когда это случилось, но она стала вдруг чужой и на его предложение выйти замуж отвела глаза.

— Коля, у нас ведь ничего нет за душой. Что нам светит? Комната в общежитии? Сначала мы купим холодильник и будем дико радоваться этому факту?

— Ну почему холодильник? Мы сначала купим кровать, — улыбнулся он, не сообразив сразу, что она всерьез.

— Понимаешь, я хочу все сразу и сейчас. Я не могу ждать долго.

— Мы не будем долго ждать. Мы поженимся.

— Нет, мы не поженимся!

Коля ничего не понимал, не мог понять, почему и за что она с ним так поступила. Почему бросила его? Он так старался заработать деньги. У него будут деньги, раз это для нее очень важно, для него деньги тоже важны. Но если встал выбор: почему все-таки деньги, а не он?

Уже потом одногруппники откровенно ему рассказали, что его девушка давно «дружила» с деканом, который хорошо потратился на ее шубы и побрякушки. Окуневскому она рассказывала версию про своего состоятельного дядю, когда показывала обновку. Но жена и дети декана вовремя остановили алчную и энергичную «разлучницу», и декан не бросил семью и не женился на молоденькой студентке, как той хотелось. Она осталась у разбитого корыта, и когда захотела вернуться к Окуневскому, Коля твердо сказал — нет.

Он смог утешиться другими девушками, но в серьезные отношения больше не вступал, любимой ему хватило на всю оставшуюся жизнь. Колина любовь-болезнь перешла в разочарование. Он как человек, получивший медицинское образование, понимал, что все это химические реакции, переходящие в эмоции, которые запускают нейрохимические механизмы. А с навязчивыми идеями будущих медиков учили работать. И кто сказал, что без любви существование человека становится бедным?

Конечно, Люцина не была «женщиной его мечты», не подходила к нему, как вилка подходит к розетке, но иногда она его забавляла, Коля чувствовал себя мужчиной и предпочитал меньше заниматься «себякопательством».

Тестя супруги ждали вечером, и Николай не преминул упрекнуть жену:

— Могла бы и ужин приготовить. Отца приглашаем для серьезного разговора.

— Ну, милый, — Люцина надула губки. — Я побеспокоилась об ужине. Я заказала пиццу.

— Твоему отцу это не понравится.

— Ну и пусть. Ты же будешь решать какие-то свои дела, не мои. Вино и пицца — мне кажется, в самый раз для хорошей беседы.

— Я буду решать не свои, как ты выразилась, дела, а наши семейные.

— Ты хочешь занять у папы денег и наконец купить приличный дом? Мне негде принимать гостей в нашей тесноте.

— Квартиру в сто двадцать метров с двумя туалетами для двух проживающих ты считаешь «теснотой»?

— Ну ладно, милый, не заводись!

Как хорошо, что он ничего не рассказал жене, она может ляпнуть что-то глупое при своем папаше, а папаша у нее существо капризное.

Тесть бывал у Окуневских редко, с зятем держался сухо, после смерти матери Люцины быстро женился на молодой дамочке, работающей с ним в мэрии, в отделе имущественных отношений. Дамочку супруги Окуневские видели несколько раз на семейных мероприятиях, да и то мельком. Новая жена не особо жаловала «старых» родственников, но с тестем отношения они все же поддерживали.