Она по-прежнему много думала о Максе и все яснее понимала, что все их ссоры — сущий вздор. Как же можно тратить время на глупые ссоры, если можно просто быть вместе. Да, они так непохожи друг на друга, но все-таки им хорошо вдвоем. Возможно, они не противоречат друг другу, а напротив, друг друга дополняют. Если бы повернуть время вспять, она не совершила бы прежних ошибок и стала бы лучше слушать и слышать тех людей, которые действительно ей дороги… Но время не повернешь. Она стала мудрее, но вот пригодится ли эта мудрость — большой вопрос.

Если бы под ногами были не скалы, а земля, наверняка бы уже образовалась тропинка, думала Лера, привычно спускаясь в расщелину, где располагался драгоценный родник. От ледяной воды, как всегда, заломило в висках и слегка закружилась голова. На мгновение показалось, что родник исчез. Высох, ушел под скалы, спрятался. Остались только горячие сухие камни. И Лера лежит на них, не в силах ни шевельнуться, ни звука издать. Потрескавшаяся кожа саднит, пересохшее горло способно лишь на отвратительный скрежет. А с берега доносятся крики дельфинов — пронзительные и печальные…

Виде́ние было настолько ярким, что Леру даже затошнило. Она передернула плечами. Просто жара и стресс, просто надо шляпу новую смастерить, чтобы голову так сильно не пекло. Не раскисать, твердила она, наполняя водой бутылки и пробираясь назад к «своему» пляжу.

Метров за сто до обрыва Лера поняла: крики дельфинов были настоящими.

Сунув бутылки с водой под выпуклый корень дикого абрикоса, она ринулась к берегу. До ограждающего бухту обрыва добралась быстро — сколько раз за эти дни ходила этой дорогой, наизусть уже выучила, почти что тропинку протоптала! Вот сейчас влево, там уступ вниз, потом…

Она замерла. К крикам дельфинов явственно примешивались человеческие голоса.

Сколько раз Лера представляла себе, как ее спасут, — и не сосчитать! Вот с неба раздается знакомое гудение, вертолет все ближе, ближе, вот он уже над самым пляжем. Зависает — песок, взметаемый ветром от бешено крутящихся лопастей, летит во все стороны, — из кабины выбрасывают лестницу, темные силуэты в форменных куртках сноровисто спускаются… и Лера, плача и смеясь одновременно, кидается к ним, увязая по щиколотку в песке…

Нет. Гудение вертолета она бы услышала…

Или, быть может, к берегу подходит катер — серенький, невзрачный. Тыкается носом в песок, с него спрыгивают люди в форменных куртках… и Лера, плача и смеясь одновременно…

Нет.

Катер тоже ходит не беззвучно. А если он уже подошел и заглушил мотор (зачем бы?), почему кричат дельфины? И человеческие голоса звучат как-то странно — едва слышно, хотя Лере совершенно ясно: это не тихий разговор, это яростные вопли.

Что-то не так.

И вместо того чтобы, плача и смеясь одновременно, скатиться с обрыва и, увязая в песке, кинуться навстречу своим спасителям, она прижалась к неровным камням обрыва и осторожно — осторожно, осторожно! — выглянула… и сунула в рот кулак — чтобы не закричать от ужаса.

В бухте, казалось, ожил кошмар, который Лера видела на фотографиях фарерской охоты: красная от крови вода, колышущиеся на волнах тела убитых дельфинов…

Нет. Нет-нет. Не может быть столько! Здешняя дельфинья стая совсем не велика. Нет. Это просто волны. И они не красные от крови — это просто предзакатное солнце дает такой жуткий отблеск. И люди не толпятся в воде, поднимая и опуская сжатые в руках гарпуны…

Да. Люди не толпились в прибрежных волнах. Люди стояли на палубе.

Но разве это — люди?!

«Медуза» вернулась.

Над кормовым откосом угрожающе торчала уродливая, похожая на виселицу конструкция — кран-балка. Два темных силуэта копошились возле нее, поднимая на палубу дельфиньи тела.

Лера почувствовала, как к горлу поднимается едкая горькая волна тошноты, и едва успела повернуться, чтобы извергнувшееся содержимое желудка попало хотя бы на песок, а не ей на колени.

Запах собственной рвоты был отвратителен, но он слегка заглушил доносящийся с моря запах крови. Никогда раньше этот запах не казался Лере таким жутким. В операционной он был лишь одним из незначительных неудобств — вроде неприятного скрипа перчаток и режущего глаз блеска хирургических инструментов. Иногда он даже дарил надежду: если кровь течет, значит, сердце еще бьется, значит, жизнь еще продолжается… Но здесь…

Она бросила быстрый взгляд в сторону «Медузы». Бойня уже заканчивалась, темные фигуры суетились возле чего-то длинного, серого с красной полосой вдоль, напоминающего шлюпку. Да, точно, спускают на воду шлюпку.

Господи, они собираются высаживаться! Этого только не хватало!

Прикусив губу, девушка лихорадочно соображала. Ветровка — вот она, рядом. Белая коробка аптечки спрятана между камнями, если не знать, где она, не найдешь. Сигнальное «SOS» Лера выкладывала только в первые дни, сейчас от букв и следа не осталось — валяются на пляже голыши и валяются. Следов на песке не то чтобы не остается, но черта с два поймешь, что эти ямки — человеческие следы.

Костер…

Всю последнюю неделю было ветрено, так что Лера разводила костер в укромной расщелинке соседней бухты. И только под присмотром, опасаясь, что разнесенные ветром искры могут поджечь прибрежные кусты. Вряд ли браконьеры его обнаружат. На первое кострище наткнуться могут, но его уже подзанесло песком, выглядит оно старым.

Короче говоря, следов, которые могли бы навести браконьеров на мысль, что на острове кто-то живет — нет. Значит, надо просто спрятаться и переждать — не вечно же эти гады будут тут шляться.

Прихватив ветровку и бутылки с водой, Лера добралась до «кокосовой» бухты. Отсюда, с обратной стороны острова, не было видно ни «Медузы», ни устроенной браконьерами бойни. Море сияло спокойным зеленоватым светом.

Вдали виднелись круглые серые спины — Лере показалось, что их гораздо меньше, чем бывало обычно. И одна из этих спин… приближалась? Лера смигнула слезы — не может быть, ей просто мерещится. Забыв о том, что надо прятаться, что выходить на открытое место опасно, Лера, прыгая по торчащим из прибоя «зубам», забралась подальше и села между двумя камнями — чтобы все-таки не так бросаться в глаза.

Нет, не мерещилось. Один из дельфинов действительно приближался. Лера почему-то была уверена, что это Альфред, но это оказался Джонни. Подплыв к самому краю гряды, он ткнулся ей в ноги. Вдоль плавника тянулся свежий шрам, оставшийся на месте зашитой ею раны…

— Джонни! — Лера соскользнула в воду как была, в штанах и футболке. — Бедный мой мальчик! Тебе тоже нужно скрываться, давай! Давай к тем, кому удалось спастись… Прячься! — Но дельфин, поднырнув под нее, принялся куда-то ее толкать.

Именно так, лежа на скользкой дельфиньей спине, Лера попала на этот остров. Она едва помнила происходившее — смутно, точно во сне или сквозь обморок — но все же помнила. И сейчас — то же самое. Зачем? Зачем Джонни это делает? Ведь там, куда он плывет — смертоносная «Медуза». И на ее борту — мерзавцы, не знающие ни жалости, ни сочувствия…