сказала. Я был настолько ошарашен, что даже не спросил, откуда она это знает. Но только я положил трубку, как ко мне вбежала моя секретарша и с испугом сказала, что кабина лифта упала в шахту, есть жертвы. Тогда-то я и начал метаться.

– Я не видела вас в толпе сочувствующих, хотя я в это время была внизу, на первом этаже, рядом с парнем, который действительно был в той упавшей кабинке.

– Я не сразу понял, о каком лифте говорят, Леночка! У нас ведь их несколько!

Это правда. В прошлый раз мы с Петей заходили с другого входа, и там тоже были свои подъёмные устройства.

– Пока я обежал всё, суматоха улеглась, врачи уехали, а вас я так нигде и не увидел! Мне уже внизу сказали, что пострадал один парень. Была там ещё какая-то сумасшедшая, которая вышла вместе с врачами, но на вас я никак не мог подумать! На звонки вы не отвечали, тётка, которая ввела меня в заблуждение, оказалась недоступной – её номер не отвечал, и я не знал, что и подумать! Поднялся к себе в офис, ещё раз позвонил вам и тут, наконец, мне повезло!

– У вас остался её номер?

– Да. Момент. – Он вытащил из кармана брюк телефон. – Вот. Вы хотите ей позвонить?

– Конечно! С какой стати она распространяет лживую информацию обо мне?

Я набрала номер со своей трубки. Нежинский не соврал – абонент был недоступен. Ничего, номер сохраню и уж доберусь до тебя, голубушка! То, что звонила зловредная бабка, я знала наверняка. Хребтом чувствовала! Надо будет пробить этот телефон по базе – есть у меня знакомые, которые могут мне помочь. Ох, и хитра старушенция! Сначала заманивает меня в лифт, потом, когда у неё это не срабатывает, выходит на каком-то этаже – то, что я не слышала остановки лифта, пока бежала по лестнице, ещё ни о чём не говорит! – а затем звонит Нежинскому и сообщает о моей гибели. Не догоню, так хоть потешусь! Крепко принялась за меня бабка! Интересно только, как она умудрилась подстроить поломку лифта? Может быть, она не одна действует? Или авария – незапланированная случайность? А то получается совсем уж чудовище, а не старушка. Зачем тогда она меня в лифт заманивала? И Нежинскому звонила…

Я провела рукой по лбу. Что-то я запуталась в своих размышлениях. Может быть, и правда сходить к Ивану Петровичу, посоветоваться?

– Значит, та сумасшедшая, которая вышла вместе с пострадавшим, были вы, Елена Марковна?

– Да, только не понимаю, почему вы упорно называете её сумасшедшей!

– Это не я, это свидетели, – он улыбнулся. – Мне сказали, что она вела себя не совсем адекватно, к тому же тот несчастный её до смерти испугался. То есть вас.

– Вас дезинформировали, Эдуард. Я вела себя прилично, а доктор оказался моим приятелем, вот и всё. Я вышла, чтобы поболтать с ним о наших делах.

– У вас много друзей, Елена Марковна.

– Вас это не устраивает?

– Я потерплю, – хмыкнул он. – Ну что, идёмте ко мне? Кофе, пирожные и неподписанные бумаги ждут нас.

– Идёмте. Благодарю вас, я в состоянии идти сама!

И я, оттолкнув его руку, с чувством собственного достоинства стала подниматься по ступенькам. А глоток горячего кофе мне сейчас не помешает, это точно!

И только вечером, когда впервые за несколько месяцев я осталась дома одна – Петя сегодня ночевал у своих родителей, – мне, наконец, удалось заставить себя хорошенько обо всём подумать. Выводы наклёвывались неутешительные. У таинственной старушки, желтоглазого ангела с повадками убийцы, оказалась невероятно изощрённая фантазия. Видимо, это у нас семейное. Жаль только, что свои способности божий одуванчик применяет не в той области. Ей бы книжки писать, глядишь, ещё один достойный писатель в семье бы появился. Остросюжетные детективчики были бы ей вполне по силам, я уверена.

Шутки шутками, но что же мне теперь делать? Покорно ожидать очередного злодейства? И ладно, если жертвой покушения стану я, но если недоброй старухе придёт в голову вредить моим близким? Пете, например? От одной только этой мысли меня затошнило, причём так сильно, что пришлось срочно распахнуть форточку и судорожно глотнуть свежего ночного воздуха. Какие мы нежные, однако! Петя, мой милый, мой родной мальчик… Сейчас, когда я не вижу твоей сияющей улыбки, твоих изумительных глаз, когда уши мои не ласкает твой мягкий бархатный голос, я отчётливо понимаю, что вляпалась в тебя, как пчела в варенье, и выбраться теперь из этого сладкого сиропа будет совсем не просто.

Я открыла холодильник, достала с верхней полки тарелку с рыбой, покрутила задумчиво в руках и поставила на место. Аппетита нет совсем. И я знала, почему. В голове острой булавкой кололась одна только мысль, и вытащить её из моего мозга не представлялось никакой возможности. Время пришло, время пришло, время пришло… Я осознавала разумность этих слов, но моё глупое сердце совершенно не хотело с ними соглашаться. А придётся! Ведь ты не хочешь, Елена Марковна, губить жизнь человеку, ставшему вдруг самым важным в твоей жизни?

– Нет, не хочу! – вслух сказала я и опять раскрыла холодильник. Что я надеялась там увидеть?

Я вновь хлопнула дверцей и направилась в комнату. Постелю сегодня на диване и о причинах этого странного решения думать не буду.

Навязчивая мысль мешала мне заснуть, дёргала меня, крутила моим телом, заставляя поворачиваться с одного бока на другой, со спины на живот и всё думать, думать, думать… И лишь когда решение, которое я должна была принять гораздо раньше, созрело и выплеснулось из меня одним только словом «Завтра!», я успокоилась.

Но ещё несколько дней мне понадобилось, чтобы собраться с духом. Я оказалась очень слабой, я не узнавала саму себя. Все мои решительные помыслы разбивались о счастливую улыбку моего мужчины, и я ничего не могла с этим поделать, ничего!

Глава 23

– Петя, мне нужно будет заехать сегодня к Никите в больницу, так что я буду дома позже.

– Ты же говорила, что его уже выписали?

– Выписали, но он попросил меня забрать кое-какие документы. Он же на костылях не пойдёт!

– А его жена не сможет это сделать?

– Она не в Москве.

– Так давай я тебя отвезу!

– А Виктору Ефимовичу я что скажу? Нет уж, милый, ты просто езжай домой и приготовь, пожалуйста, что-нибудь на ужин, ладно? Например, картошечку жареную… Я так соскучилась по твоей картошке! С лучком, с хрустящей корочкой, м-м-м!

– Знаешь ты, Алёнка, в каких местах на струны