– Хорошо-хорошо, прости. Как уж там было? Не бесить преподавателей тупыми вопросами.

– Клянусь, что самым вкусным блюдом в ближайшие пять лет для меня будет гранит науки…

– Ребята, ахтунг! – по звуку и внезапно ворвавшемуся в помещение свежему воздуху понимаю, что входная дверь распахнулась. – Там полгруппы нестреляных перваков в библиотеке прячется! Погнали ловить!

Слуха касается топот ног, перемешанный со звонким хохотом, а затем дверь хлопает, и воцаряется тишина. Только возвышенная церковная мелодия по-прежнему не стихает.

Они что, все ушли?

– Никит? – тихонько зову я.

Справа слышится легкое покашливание, и я удовлетворенно улыбаюсь. Значит, Матвеев все-таки остался. Это хорошо. Настроение у меня сейчас озорное.

– Никит, может, развяжешь мне глаза?

Мои руки свободны, я могу это сделать и сама. Но мне почему-то хочется, чтобы развязал он. Это словно элемент нашей романтической игры.

Никита не отвечает. И освобождать мои органы зрения не торопится. Слышу, что обходит меня по кругу, а потом становится напротив. Его молчание интригует, заставляя нервы приятно подрагивать.

Может, оно и лучшему, что мои глаза закрыты? Ощущения от этого только острее.

Осторожно вытягиваю руку и нащупываю его плечо. Оно примерно на уровне моего, значит, парень тоже стоит на коленях. Ну, или, возможно, сидит на корточках.

Подползаю ближе и замираю в десятке сантиметров от него. Его запаха не ощущаю – все перебивает приторный аромат лаванды, висящий в воздухе. Зато тепло Никитиного тела приятно будоражит кожные рецепторы, пуская по ним импульсы тока. А еще я чувствую его сердцебиение. Легкой вибрацией оно смешивается с моим и превращается в невидимую нить, которая обвязывает нас и неумолимо тянет навстречу друг другу.

На самом деле мы с Матвеевым уже целовались, но это было в шутку, не по-настоящему. Скользящий чмок сквозь смех трудно назвать состоявшимся поцелуем. Поэтому тот, что случится сейчас, станет нашим первым. И мне даже нравится, что именно я его инициирую.

Лера

Подаюсь вперед, наощупь пытаясь отыскать его губы. К счастью, Никита разгадывает мой замысел и слегка наклоняется вниз, чтобы мне было удобней. Медленно провожу языком по его коже. Господи… Какой же он вкусный! С точки зрения биологической совместимости мы с ним точно неплохая пара.

Приникаю к нему, и по телу тотчас разливается трепетная слабость. Голова идет кругом, а кровь в венах превращается в патоку, стекая сиропом прямо в низ живота. На секунду Никита замирает, словно страшась нырять в наш поцелуй, но уже в следующее мгновенье пошире открывает рот, и наши языки переплетаются в танце страсти. Диком, распаляющем, необузданном.

Поддаюсь порыву и обвиваю шею парня руками. Зарываюсь пальцами в его волосы, вжимаюсь грудью в каменный торс и вдруг… Столбенею, сбитая с толку смутным подозрением.

Такое чувство, что все это уже было. Я уже пробовала вкус этих губ, уже колола ладони этой щетиной… Поцелуй кажется до боли знакомым, да и волосы парня на ощупь слишком жесткие… У Никиты не такие. И еще они у него гораздо короче…

Резко дергаюсь назад и дрожащими руками срываю с глаз треклятую повязку. Душа, неистово взвыв, уходит в пятки, а с губ срывается стон, полный отчаяния…

Потому что перед мной вовсе не Никита. А Тимур Алаев.

В полумраке комнаты его взгляд кажется черным, почти непроницаемым. Лишь отражение свечей демоническими отблесками бликует на мглистой радужке. Смотрит так, словно мысли мои читает. И молчит, сволочь! Ни звука, ни эмоции. Только глаза как скальпели!

– Какого черта?! – мой голос больше похож на истерический визг. – Я же сказала, не смей ко мне прикасаться!

– Я ничего не делал, – он убийственно спокоен, только на губах цветет наглющая ухмылка. – Это ты ко мне, как пиявка, присосалась.

– Я присосалась?! – от возмущения трудно дышать. – Да у меня же глаза были завязаны! Я думала, ты – это Никита!

С безумно колотящимся сердцем пытаюсь отыскать в лице Алаева признаки сожаления, раскаяния или хотя бы досады, но вижу лишь холодное самодовольное равнодушие. Он снова надругался надо мной! Снова обернул все так, что я оказалась в дураках!

Мерзавец! Ненавижу!

– То, что ты там думала, – это твои проблемы, – поднимается на ноги и отряхивает колени. – Не перекладывай на меня ответственность за свои ошибки.

– Но ты-то видел, что это я! – воплю в гневе. – Почему не остановил? Почему не сказал, что ты – не он?!

Сей факт никак не укладывается у меня голове. Ладно я, не ведала, что творю. Но вот Алаев, он-то прекрасно осознавал происходящее! Знал, что я спутала его с другим! Почему не развеял мое заблуждение сразу? Ведь для этого ему всего-то и надо было подать голос…

– А зачем? – пожимает плечами. – Выражение твоего лица стоит того, чтобы потерпеть неумелые поцелуи.

Очередной удар по гордости. Очередная трещина в хрупком сосуде внутреннего покоя. Очередной плевок в душу.

Как ему удается с такой прицельной точностью крушить мой мир вдребезги?

Я сейчас в шаге от того, чтобы наброситься на Алаева и в кровь расцарапать ему рожу. Даже не знаю, что меня сдерживает. Стыд, наверное. Ну и остатки трезвого разума, возможно.

Внезапно дверь отворяется, и на пороге появляется несколько человек, в числе которых Никита. Он лучезарно улыбается, даже не подозревая о том, что произошло в этой комнате минуту назад.

– Лер, а ты чего повязку сняла? – шутливо грозит пальцем. – У нас дальше испытание, которое надо проходить с закрытыми…

Подлетаю к нему и, не дав договорить, затыкаю рот поцелуем. Мне хочется смыть с себя невидимые отметины Тимура, перекрыть их чем-то светлым, непорочным… Хочется избавиться от привкуса его губ на языке.

Слегка растерявшись от неожиданности, Никита обнимает меня за спину и сквозь улыбку отвечает на поцелуй.

– Ого! – выдыхает мне в рот. – Я вижу, ты соскучилась.

– Угу, – мычу я, посильнее прикусывая его губу.

Жмурюсь, чтобы вытолкнуть воспоминания об Алаеве из памяти. Ну же! Должно получиться!

– Ну все-все, угомонитесь, – посмеивается кто-то сбоку. – У нас мероприятие без возрастных ограничений.

Вспоминаю, что мы в помещении не одни, и отстраняюсь от Никиты. Он смотрит на меня пьяными, полными обожания глазами и дольно улыбается. Очевидно, ему мои поцелуи совсем не показались неумелыми.

– Лерка, ты космос, – протягивает руку и гладит меня по щеке.

Адресую ему обворожительную улыбку, боковым зрением замечая, как высокая фигура Алаева скрывается в проеме. А еще через миг раздается оглушительный хлопок двери, который вынуждает погаснуть почти половину свечей.