– Пошел вон! – у меня наконец прорезается голос.

А вместе с ним и усыпленная его флюидами гордость.

Что есть мочи колочу Алаева. С яростью взбесившейся кошки охаживаю кулаками его твердое тело. Но мерзавец лишь смеется. Низко, хрипло и явно удовлетворенно. Он доволен тем, что в очередной раз поставил меня в унизительное положение. Сделал из меня дуру. Катком проехался по моей самооценке.

Ненавижу!

Насладившись своим триумфом, Тимур перешагивает бортики душевой кабины и, поправив отяжелевшую от воды толстовку, покидает ванную.

Лера

Меня до сих пор бьет крупная дрожь. Хотя я вышла из душа уже полчаса назад. Все это время сижу на кровати, закутавшись в махровый халат, и раз за разом прокручиваю в голове детали случившегося.

Алаев в моем душе. Прозрачные капли стекают по его скульптурному лицу и срываются с подбородка. Взгляд пронизывает до костей и выворачивает душу наизнанку. Тяжелое дыхание касается моего лица. Происходящее напоминает гипнотический транс, из которого не хочется выныривать...

А потом БАМ – и это оскорбительное «ты проиграла, Лера». Как обухом по голове, ей-богу. В ушах до сих пор звенит от его гнусной насмешки.

Выходит, Тимур просто играл? Просто решил посмеяться над глупой Лерой? В очередной, блин, раз! Будто мало мне позора от его руки! Гаденыш совсем берега попутал!

Рывком поднимаюсь с постели и выхожу в коридор. Иду по направлению к комнате Алаева с твердым намерением поставит говнюка на место. Поиграли – и будет. Мы уже не школьники, в конце концов! Если Тимур считает, что заваливаться ко мне в душевую кабину – это смешно, то я просто обязана подкорректировать его извращенное чувство юмора. Ибо дольше так продолжаться не может!

Формально стучу к нему в дверь и, не дожидаясь согласия, толкаю ручку. Плевать, если он там голый! Моя нагота его не смутила, верно? Значит, и мне стесняться нечего.

– Надо поговорить! – перешагиваю порог и, расхрабрившись, поднимаю глаза на сводного.

Слава богу, одет. И, надо заметить, во все сухое. Полуразвалившись, сидит в кресле. Ноги закинул на стол. Не изменяет своим царским замашкам.

– Говори, – бросает равнодушно.

Даже взглядом не удостоил. Продолжает зависать в телефоне.

– Что это сейчас было?! – вкладываю в свой голос все негодование, на которое только способна. – Какого черта ты вломился ко мне в ванную?

– Ты тоже ко мне вламывалась. И ничего.

Ушам не верю! Он припоминает мне то недоразумение? Да эти две ситуации ни в какое сравнение не идут!

– Я случайно! – вспыхиваю. – И вообще, тогда, заметив тебя, я закрыла дверь и вышла!

– Да, но перед эти как следует насладилась видом, – бросает иронично.

Легкие горят от возмущения. На языке вертится так много ругательств, что я никак не могу выбрать одно.

– Нечем там было наслаждаться! Ты отвратителен!

– А ты лгунья, – отрывается от мобильника и смотрит прямо в глаза.

– А ты… – задыхаюсь. – Ты просто…

– Просто хам, самонадеянно решивший, что любая девушка с радостью раздвинет передо мной ноги, – саркастично цитирует мою же фразу, брошенную в день нашего знакомства в клубе. – Да-да, я помню. С первого раза дошло.

Гневно поджимаю губы и выдыхаю через нос. Меня выносит с его спокойствия. Прямо на куски размалывает.

– Держись от меня подальше, Алаев, – цежу с ненавистью. – Не смотри. Не прикасайся. Даже не дыши в мою сторону. Еще одно неверное движение – и Анвару Эльдаровичу станет известно о твоих проделках, – тьма в глазах парня сгущается, и я понимаю, что нащупала болевую точку. – Это я с виду такая добренькая. Но если продолжишь в том же духе, увидишь мое истинное лицо.

– Не утруждайся, Лера, твое истинное лицо мне и так известно, – припечатывает брезгливо.

На подкорке сознания брезжит догадка, что он имеет в виду, но я предпочитаю не вдаваться вглубь и не понимать его намеков. Уж слишком они оскорбительны.

– Я перед тобой ни в чем не виновата, Тимур. Поэтому надеюсь, мы сможем сосуществовать мирно.

Разумеется, мне хочется разразиться руганью и претензиями, но я изо всех сил стараюсь вести себя по-взрослому. Ведь, когда на нас лает собака, мы не садимся на четвереньки и не отвечаем ей тем же, правда? Нам с Алаевым жить в одном доме и учиться в одном универе. Неплохо было найти безопасную формулу взаимодействия.

Судя по тому, что взгляд Тимура вновь прилип к экрану мобильника, он потерял ко мне интерес и отвечать не собирается. Потуже затягиваю пояс халата и с чувством выполненного долга разворачиваюсь к дверному проему.

– С Ником далеко собралась? – неожиданно прилетает в спину, когда я уже одной ногой в коридоре.

Замираю в изумлении. А про Никиту он откуда знает?

– Что?

– Ты услышала меня с первого раза.

Надо же. Алаев всерьез интересуется моей личной жизнью?

– А тебе, позволь спросить, какое дело до наших с Никитой планов? – фиксирую голову в состоянии пол-оборота.

– Значит, и впрямь согласилась на свиданку, – усмехается. – Что ж. Предсказуемо.

Что он вообще мелет?! Ничего не понимаю… У Тимура в голове не просто тараканы, а целый террариум! Дезинсектора на него нет!

Решив не продолжать этот странный и явно бессмысленный разговор, покидаю его комнату и закрываюсь в своей. Пробую сосредоточиться на подготовке к семинару по линейной алгебре, но выходит с трудом. Голова переполнена навязчивыми мыслями о недавних событиях. Впечатления никак не улягутся.

Психанув, втыкаю наушники и, включив любимый плейлист, заваливаюсь на подушку. Мелодичный рэп затекает в уши, и перетянутые нервы наконец расслабляются. Подпевая дерзкому речитативу исполнителя, закрываю глаза. Так гораздо лучше.

Сама не замечаю, как проваливаюсь в дремоту. И просыпаюсь только тогда, когда дверь моей комнаты сотрясается от требовательного стука. Выдергиваю наушник и приподнимаюсь на локте, часто-часто хлопая ресницами.

– Лера! Лера, ты тут? – мама барабанит по дереву. – У тебя все в порядке?

Подскакиваю на кровати и пулей срываюсь к двери, распахивая ее.

– Мам, все нормально, – натягиваю виноватую улыбку. – Я просто с наушниками заснула…

– Ужас! Напугала меня, – родительница прикладывает руку к сердцу. – Зачем закрываешься-то? Никто в твою комнату без стука не войдет.

Ох, мамочка, если бы ты знала, что тут недавно произошло, то не говорила бы с такой уверенностью.

– Мне так комфортней, – пожимаю плечами.

Сообщать маме о выходке Алаева не спешу. Она и так между нами, как между двух огней, мечется. С одной стороны, хочет наладить отношения с сыном мужа, чтобы в семье настал долгожданный мир. А с другой – и меня жалеет. Понимает ведь, что переезд в чужой город и чужой дом мне нелегко дается.