– Ага… – Венявский опустил голову и посмотрел на нее исподлобья. – Вы уверены?

– Абсолютно.

– Как это случилось?

– Их могли украсть вчера из репетиционной комнаты или сегодня из этого номера.

– У вас кто-то бывал?

– Только горничная.

– В театре оставляли сумочку без присмотра?

– Я же сказала: в комнате, где мы репетируем.

– Кто там был?

– Больше десяти человек.

– С сережками можете попрощаться.

– Что?

– Я говорю, вам их не найти.

Лионелла огорченно понурилась:

– Ах, как жаль…

– Мы можем вызвать полицию, однако ничего определенного пообещать не могу. Скорее всего, от вас отмахнутся, но горничных точно перепугают. Серьги могли украсть вчера, а спохватились вы только сегодня. Что будем делать?

– Пока ничего, – ответила Лионелла.

– Вы уже здесь… – Митрошников подошел к двери своего кабинета и, распахнув ее, пропустил вперед Лионеллу и Венявского. Пока Митрошников доставал из сейфа документы, они расположились на стульях возле его стола.

– Наконец-то, – сказал следователь и с довольным видом опустился в кресло. – Надеюсь, нет смысла разъяснять, что сейчас я проведу допрос Лионеллы Павловны в качестве обвиняемой…

– Вынужден перебить. – Венявский положил на стол небольшую папку.

– Что еще вы придумали? – сухо осведомился Митрошников.

– Хочу предоставить следствию несколько документов.

– С какой это стати?

– Я представляю интересы Лионеллы Павловны Баландовской.

– Ну что ж, валяйте.

– Прошу не забываться, – напомнил Арнольд Юрьевич.

– Извините… – Митрошников протянул руку: – Давайте ваши документы.

– Свидетель Строков в своих показаниях дал понять, что отлучался надолго.

– Он указал конкретное время, – сказал следователь. – От пятнадцати до двадцати минут.

– Это неправда. – Венявский протянул ему документ. – Вот распечатка телефонных разговоров. В указанное время он действительно говорил с женой, но длительность разговора составила пять с половиной минут.

Митрошников пробежал глазами распечатку и проронил:

– Это незаконно.

– Возражаю. – Арнольд Юрьевич положил на стол еще один документ. – Распечатка получена от оператора связи в рамках уголовного дела о телефонном мошенничестве.

Митрошников покачал головой:

– Подсуетились. Что там еще?

– Техническое заключение экспертного бюро.

– Предмет экспертизы?

– Крепления тросов, установленных на гробе, которые впоследствии были скручены. Мы предоставили специалистам подробные чертежи конструкции и техническое описание. Вот результат.

– Что в заключении?

– Читайте.

Митрошников взял документ и прочитал вслух:

– В ходе экспертного рассмотрения…

– Читайте сразу результирующую часть, – подсказал Венявский.

– Ответ экспертизы, – прочитал следователь, – на основании предоставленной технической документации… Бла-бла-бла… Ага! Вот! Трудозатрата для частичного демонтажа вышеупомянутых креплений при наличии специального оборудования и достаточной квалификации рабочего составит от двадцати до сорока минут. Ну и что?

– У моей подзащитной, как вы знаете, не было с собой специального оборудования.

– А вот это вопрос спорный.

– Даже при наличии такового ей бы не хватило времени на демонтаж. Разницу ощущаете? Пять с половиной минут против сорока?

– Или двадцати, – уточнил следователь.

– Прошу учесть, что Баландовская – актриса и не имеет опыта слесарных работ.

Митрошников покосился на раскрытую папку Венявского:

– Что там еще?

– Показания художника Кирилла Ольшанского и запись с видеокамеры наблюдения в декораторской. По ней можно определить, в какое время туда вошли Баландовская и Строков. На словах могу сообщить: это случилось через три с половиной минуты после того, как Строков закончил говорить с супругой. – Венявский положил на стол еще один документ и компакт-диск.

– Надеюсь, теперь все? – спросил Митрошников.

– Этого достаточно, чтобы поменять статус моей подзащитной и перевести ее в свидетели. В своих показаниях Лионелла Павловна выказала предельную лояльность по отношению к следствию. Прошу это учесть.

– Учтем. Все учтем, – вздохнул Митрошников, сложил документы в стопку и смахнул в ящик стола компакт-диск.

– Моя клиентка готова дать показания, – сказал Венявский.

– Зачем? – грустно спросил Митрошников.

– Не понял, простите…

– С этим повременим до рассмотрения представленных вами документов.

* * *

Лионелла сделала все для того, чтобы приехать в театр без опоздания. Результатом ее усилий явился сорокаминутный запас, который был употреблен с пользой для дела. Она уселась в зрительном зале и, подсвечивая телефонным фонариком, стала учить роль.

Вскоре начали собираться актеры. Их, как и Лионеллу, вызвали на утреннюю репетицию.

Одним из последних пришел худрук Магит.

Увидев Лионеллу, он виновато улыбнулся:

– Ну и задали вы нам жару вчера…

– Я вам или вы мне? – уточнила она.

– Конечно же, это наша вина. Наш недосмотр. Простите. От имени администрации театра приношу извинения.

– Они приняты.

– Сегодня с утра в кабинете директора собрали весь техперсонал. Валентина Ивановна потребовала тщательно во всем разобраться и доложить ей.

– Я репетирую сегодня? – спросила Лионелла.

– Конечно, конечно, – любезно расшаркался Магит. – Вас, как пострадавшую, пропустим вперед. Как, кстати, вы себя чувствуете?

– Репетировать точно смогу.

– Вот и отлично! – Виктор Харитонович взбежал на сцену и хлопнул в ладоши: – Внимание! Репетируем сцену прощания Астрова с Еленой Андреевной. Мезенцев и Баландовская на сцену!

Лионелла взяла роль и скорым шагом поднялась по боковым ступеням. К ней из-за кулис вышел Мезенцев:

– Откуда выхожу? – спросил он у Магита.

– Вы уже на сцене! – громко ответил тот. – Соня и Войницкий ушли. Вы и Елена Андреевна остались наедине. Начнем со слов Елены Андреевны «я уезжаю». Лионелла Павловна, вы стойте здесь, вполоборота к зрителю. Астров стоит – там. В первых фразах – легкое отчуждение. Начали!