Рассказать обо всём Беслану? А что, если он не захочет помогать Сене. Я видела, как он бесится от одного упоминания имени моего жениха. Бандит же предупредил, что если что-то пойдёт не так — он сначала убьёт Сеню, а потом доберётся и до меня. И я, конечно же, ему верю. Такой мрази лишить жизни человека — всё равно, что муху прихлопнуть.

А еще эта бабушка Шахбулатова. Ведьма и так меня ненавидит и ищет повод, чтобы вышвырнуть из жизни Беслана. После того, как они узнают, что я связана с бандитами — совершенно точно всё закончится. Они погонят меня поганой метлой и будут правы.

Оставался лишь один вариант. Сделать всё, чтобы Беслан прогнал меня сам. Я скажу бандитам, что он потерял ко мне интерес, и так как толку от меня больше не будет, они, возможно, оставят нас с Сеней в покое. Возможно… Ведь я оплатила уже часть долга, и того, что накопилось за это время на моей карте, будет достаточно, чтобы закрыть большую часть. А остаток пусть отрабатывает Сеня. Хватит с меня рабства и пресмыканий у ног всяких уголовников.

— Я хочу всё закончить, Беслан, — подняла взгляд на звёздное небо, потому что посмотреть на него не хватило духу.

— Что ты хочешь закончить? — спросил предупреждающе спокойно. Так, будто говорит: «Осторожнее, Тата. Не произноси того, что мне не понравится».

Можно подумать, мне самой нравится. Да, я знала, что рано или поздно этот час придёт, и мы будем вынуждены расстаться. Просто потому, что будущего у таких отношений быть никак не может.

Но, как оказалось, думать о том, что произойдёт не сегодня, а когда-то там, проще. Сейчас же возникало ощущение, что в последний момент смалодушничаю и расплачусь, как маленькая девочка. А ещё, мне горько произносить эти слова. Очень. Потому что, дура, влюбилась. И как бы я не отрицала это, легче не станет.

— Наши непонятные отношения. Ты же понимаешь, что ничего не изменится. То есть… Вообще ничего. Мы не сможем стать нормальной парой, потому что и у тебя, и у меня есть прошлое. И тот факт, что я сплю с тобой за деньги, доказывает невозможность нормальных отношений. А ещё мы из разных наций, разных религий. У нас разные нравы и понятия. И…

— Замолчала! — приказывает вдруг грубо, поднимается с валуна, на котором мы сидели, а я вскакиваю за ним.

— Беслан, я хочу домой! К своему жениху! Пожалуйста, — морщусь от своей омерзительной лжи, но он не видит, потому что стоит ко мне спиной. Зато я вижу, как сжимаются его кулаки и напрягаются мощные плечи. — Беслан…

— Я тебе сказал, уймись! — бросает отрывисто и идёт к машине. Вижу, как открывается автоматическая дверь багажника, и Шахбулатов достаёт оттуда палатку.

Молча несёт её на лужайку, где мы собрались заночевать, так же молча устанавливает.

Снова поднимаю лицо кверху, по щеке скатывается слеза. Вот бы подсказали мне звёзды, что делать дальше. Как выбраться из этой трясины.

— Неси сюда одеяла! — зовёт Беслан, и я, вздохнув, иду к машине. Вот упрямец. Глупый. Я же не ради себя стараюсь…

Ложимся спать в напряжённой тишине, только где-то вдали слышится вой. Я неосознанно прижимаюсь спиной к его груди и тут же мысленно начинаю себя костерить. Разве так расстаются?

— Это волки? — объясняю причину своего дурацкого поступка.

— Да. Но сюда они не придут. Слишком близко к людям, — Шахбулатов понимает меня по-своему, а может, просто действует, как всегда, соответственно своим желаниям — обнимает и своей большой ладонью накрывает мою грудь. Меня мгновенно прошибает, и тот факт, что мы оба одеты в тёплые свитера и байковые штаны вообще не препятствует возбуждению. — Давай снимем, здесь тепло, — шепчет мне на ухо, берётся за низ моего свитера.

— Нет! — хватаю его за запястье обеими руками. — Мне холодно.

— Я согрею, — быстро стаскивает с себя кофту и прижимает меня уже к обнажённому торсу.

— Я не хочу. Давай спать, — отодвигаюсь в сторону, крепко зажмуриваюсь и сжимаю коленки, потому что они бешено дрожат. Вот как — скажите мне — как я буду без него? Без этих ощущений? Я же ни с кем так больше не смогу… Не захочу так никого, как хочу его.

— Ты, кажется, что-то попутала, Тата? — над ухом раздаётся угрожающий рык, и меня резко притягивают обратно. — Что за капризы? — ответ его, конечно же, не интересует, потому как в следующую секунду он переворачивает меня на спину и набрасывается на мой рот. Целует долго, исступлённо. А я задыхаюсь… Задыхаюсь от нехватки воздуха и сумасшедшего сердцебиения, но не отвечаю ему.

Спустя минуту он отрывается от меня, смотрит в глаза. Явно недоволен отсутствием отдачи.

— Вот как? Ладно. Сегодня обойдёмся без предварительных ласк, — с силой дёргает мой свитер вверх и, прежде чем я успеваю среагировать, сдирает его с меня.

Я ошалело смотрю, как свитер улетает в другой конец палатки, и хватаюсь за последнее укрытие — майку.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Беслан, нет! — упираюсь коленками в его твёрдый живот, отползаю назад. О возбуждении уже речи не идёт, потому что то, что должно было произойти, называется насилием, а меня это здорово пугает.

Его глаза полыхают огнём, затуманены похотью и злостью. И могу поклясться, что вижу Беслана Шахбулатова таким впервые. Передо мной тот самый Бес, что избивал своего друга, даже не дав ему возможности закрыться руками. Только теперь его ярость направлена на меня.

— Почему нет? Что изменилось за два дня, Тата? — хрипит, задыхаясь, но пока ничего не предпринимает. Просто удерживает меня за талию, крепко сжимая сильными пальцами. — Сколько ты хочешь денег? Я заплачу, сколько скажешь. Всю жизнь буду тебе платить. В этом всё дело? Из-за денег решила меня кинуть? Так я дам тебе много, Тата! Очень много! В золоте будешь жить! — самое жуткое, что он сейчас серьёзно. Не издевается, не врёт, не шутит. Он на полном серьёзе предлагает мне продолжить товарно-денежные отношения, лишь бы только не расставаться.

— Нет, Беслан. Прости. Но я и вправду уже всё решила. Не злись. Я всё обдумала и пришла к выводу, что так больше не может продолжаться.

Его лицо искажает злая гримаса, а я сжимаюсь в комок. Приближает своё лицо к моему, чуть касается губами моих губ.

— Не угадала, девочка. Я не твой бывший жених. Со мной этот номер не пройдёт.