— Да, — отозвалась она, — ты и в самом деле ужасно одинок со своими резцами.

Отец Мисси года с сорок девятого держал билеты на договорные матчи футбольных команд. Мисси унаследовала его дела и редко пропускала игры. Ради этих сезонных билетов не один ухажер пытался на ней жениться.

— Мэнни, — сказал я.

— Что?

— Парень по имени Мэнни. Он имел какое-то влияние на Рени.

— Хм.

— Да?

— Бодич спрашивал тебя о Мэнни?

— Нет. Мне только что вспомнилось имя.

— Может, я и знаю, кто это такой. Но не уверена. В мире не один Мэнни.

— В каком мире?

— В моем мире. Ты ведь не о своем мире говоришь? Не о том безрадостном месте, где люди работают?

— Это точно. У меня есть точильщик пил по имени Мэнни.

— Вряд ли это он.

— Так назови другого.

— Не стану, пока не разузнаю о нем побольше.

— Мисси, ты стала осторожной?

— Н-ну… Скажем, мне бы не хотелось, чтобы Бодич совал нос в некоторые адвокатские конторы — это просто к примеру…

— Адвокат по имени Мэнни.

— Он обитает в очень высоком доме в центре города. Если пойдут слухи, что известная в обществе пожилая девица нескромно ткнула своим измазанным в паштете пальчиком в его сторону, это может оказать долговременный нежелательный эффект на выплаты ее пособия.

— С каких пор ты беспокоишься об алиментах?

— Денежки стекаются из разных источников, нужно только поискать. Кроме того, я много о чем беспокоюсь, спасибо тебе. Некий невнимательный мужчина утверждал, что мне иной раз просто нечем больше заняться.

— О, Мисси! Мы чувствуем себя заброшенными?

— Чувствовали, — сладенько отозвалась она, — пока ты не позвонил.

— Я так рад, что развеселил тебя.

— Хорошо еще, ты не расспрашиваешь меня о женщине.

— Что ты можешь знать о женщинах!

— Покажи мне мужчину, и я расскажу тебе все о его женщине.

— Давай попробуем зайти с другого конца. Что могло понадобиться Рени от Мэнни? Ей нужен был адвокат по делу о разводе?

Мисси вздохнула:

— Рени не знала радостей развода.

— Этот Мэнни стреляет в людей?

— Он очень хороший адвокат. Обходится без стрельбы.

— Начинает походить на то, что сложности у тебя, а не у Рени.

Мисси обдумывала ответ. За моей спиной ждала меня большая рама.

— Мэнни Джектор, — сказала она наконец, — крупный делец в вопросах искусства и антиквариата.

А вот это звучит более обнадеживающе.

— О нем чего только не рассказывают. С одной стороны, он продюсер телефильмов. Он владелец беговых лошадей. Он живет здесь и в Лос-Анджелесе, в Нью-Йорке, в Европе; он говорит на трех или четырех языках; он женился, по меньшей мере, не реже меня — принадлежит в этом отношении к старой школе.

— В каком?

— Если он с ней переспал, он предпочитает на ней жениться, что автоматически обеспечивает возможность измены.

— Как насчет надзора?

— Как насчет рабства? Все его жены богаты. Но ни фильмы, ни лошади не дают настоящего дохода.

— Так что его настоящее занятие — женитьба на богатых?

— О, он поставляет порядочно европейского антиквариата: доколумбовскпе изделия, восточные ширмы и рисованные свитки и все такое. Он интересуется всем, что продается. Драгоценностями, например. Особенно любит драгоценные камни.

— Почему?

— Они ценные, удобны для перевозки, легко прячутся, с трудом находятся для взимания налогов и проскакивают таможню.

— Зачем тогда возиться с остальным барахлом?

— Ну, лошади и богатые женщины — для развлечения, прежде всего. Не менее существенно, что они обеспечивают ему связи с денежными людьми, среди которых он выделяет определенный тип. Он переломал чуть не все кости, играя в поло, и ему приходится ходить с тростью — их у него немалая коллекция. Говорят, ему случалось, напившись, угрожать той или иной жене той или иной тростью.

— Как надо понимать — выделяет определенный тип?

— Дэниел, — терпеливо проговорила Миси, — на людей производят впечатление самые разнообразные вещи.

— Он «деловой»? Да или нет?

— Он деловой. В широком смысле.

— Кажется не подходящим типом для Рени.

— В качестве мужа — безусловно.

— Тогда в связи с антиквариатом?

— Очевидно. Но у Мэнни в этой области хватает своих дел.

— Не могла Рени выловить что-то, что его бы заинтересовало?

— Или, скорее, кого-то.

— Женщину?

— Женщину, мужчину… Это безразлично и для Рени Ноулс, и для Мэнни Джектора.

— Не могло случиться, что ему Рени понадобилась просто для… ну, ты поняла.

— Для развлечения? Нет. Мэнни — милая штучка, но он — именно то, что он есть. Секс с… э…

— С лисой?

— Ты так думаешь? — Мисси рассмеялась довольно горько. — В ней не было ничего особенного, Дэнни.

Я сказал, выдержав паузу:

— Что думаю я, не важно. О чем мог думать Мэнни?

— Секс с лисичкой, как ты выразился, его бы не заинтересовал. Он — из хищников и спит с той женщиной, которую выбрал жертвой. Секс для него орудие. Он им пользуется, чтобы их подчинить. Более того, поскольку в целом он ненавидит секс почти со всеми женщинами, он может обвинить их в том, что они вынудили его к извращениям. Когда приходит время выкручивать им руки, он заводит себя до такой степени, что проделывает это эффективно и с удовольствием.

— Эй, Мисси. Что ты разумеешь под «извращениями»?

— У Мэнни открытый счет на одну оклендскую темницу.

— Как, черт возьми, к тебе попадают такие грязные сплетни?

— Милый, ты же не думаешь, что я целыми днями читаю Пруста.

— Кожа, цепи, зажимы на соски и все такое?

— Все такое плюс мольбы приколоть его язык к грязному полу острием стилета.

— Ты все выдумала, — сказал я с надеждой.

— Извини, нет. Но, раз уж ты об этом заговорил, у меня неплохое воображение.

— Смею спросить, что значит «воображение» в этом контексте?

— В моем случае это значит, что для того, чтобы что-то вообразить, не обязательно это проделывать.

— Давай пропустим это, — решительно предложил я. — Этот Джектор походит на мерзкого типа.