— Пойдем, сумку только мне отдай, она у меня сохранней будет. Да, не бойся, не уроню, обещаю.

— Ребят, я бы вам дал бутылку, но это мужики мне деньги собрали, бутылки по счету. Давайте, в следующий раз….

— Иди давай, вызывай грузчиков.

Через минуту, на условный стук дверь магазина вновь распахнулась, за дверью стоял, перекрыв все пространство, и хмуро взирал на нашу компанию здоровенный дядя в застиранной, когда-то черном, рабочем халате, с выражением презрения ко всему миру на круглом, опухшим лице.

— Ну, что надо? — дядя дохнул на меня запахом свежего перегара.

— Ты ему водку продавал? — я подтолкнул вперед своего пленника.

— Я ничего не продавал, и никого не знаю. Еще вопросы есть, сержант?

— Да, вопрос есть. Олег, отойди пока с гражданином в сторонку, на, сумочку не урони — я отдел Олегу сумку с водкой и, вновь повернулся к обозревшему грузчику.

— Вопрос простой. Мы со старшиной здесь службу несем, и, хотелось бы, получать чудесную продукцию вашего магазина в разумном количестве, по государственным расценкам. Решим вопрос?

— Знаешь, сержант, сколько вас здесь ходит? И все что-то просят, все ноют, и начальники твои, и другие начальники. А ты никто и звать тебя никак. Хочешь водки — люди тут с семи часов утра очередь занимают. Вот и ты с утреца приходи. Поэтому иди на …хрен — дверь с грохотом захлопнулась, внутри лязгнул засов.

Значить, не договорились. Вот, что за люди. Обязательно все делать через боль, через слезы. Ну, значить, будем работать.

— Олег, можно тебя на минутку? Сейчас мужика ведешь в отдел, берешь объяснение, и пожалуйста, сделай так, чтоб он там провел максимально долго. С помощником дежурного договорись. Понял? А сам возвращайся назад.

— А, ты что?

— Я здесь пока поработаю.

В одиночестве я пробыл недолго. Через пару минут появился ещё один гонец, который, наверное, в предвкушении встречи с любимым напитком, пройдя мимо меня, как возле пустого места, постучал в заветную дверь, который через пару секунд распахнул тот же грузчик.

С возгласом «Привет, Андрей Андреевич» мужик исчез в темноте подсобки, дверь с грохотом захлопнулась, что бы вновь распахнуться через пару минут. Мужчина, резко «стартанул» в сторону забора, за несколько секунд достиг его, и стал ловко взбираться на заграждения, опираясь на приваренные под углом перекладины. С крыльца, с злорадной усмешкой, наблюдал за мной Андрей Андреевич. Шансов догнать мужика, до того, как он перемахнет на ту сторону, у меня не было, да и желания бегать по двору, смешить публику, тоже. Когда мужчина, с торжествующей улыбкой перекидывал ногу через верхние прутья изгороди, случилась маленькая неприятность, переросшая в трагедию. Бутылка, серебристой рыбкой, выскользнула из кармана пиджака «спортсмена», и спикировала вниз, судя по звону, в конце траектории полета, встретившись с лежащим на земле обломком кирпича. Мужчина неловко спрыгнул к забору, в надежде протянул руки к блестящим осколкам….

Андрей Андреевич с матами захлопнул дверь, а мужчина за забором, постояв пару минут, сгорбившись, удалился, нетвердой походкой.

Через десять минут к крыльцу магазина подрулила «волга» ГАЗ-24, но не черная, номенклатурная, а белая, уровнем пониже. Из-за руля выбрался молодой мужчина, бодро взбежавший на крыльцо и, по-хозяйски, забарабанивший в глухой металл. Я встал, и неторопливо пошел к машине. Когда дверь магазина распахнулась снова, водитель быстро запихнул в багажник ящик, судя по этикетке, «Старки», и ловко скользнул за руль. Когда я постучал в водительское окошко, мужчина демонстративно опустил вниз стопор двери, и показав мне язык, завел двигатель. С характерным звуком включилась первая передача, «Волга» бодро взревев двигателем, двинулась к выезду со двора. Чтобы понять, что что-то не в порядке, водителю хватило проехать десяток метров. Заднее правое колесо давление не держало, потому что ниппель был в моих руках.

— Ты что, творишь, урод — «водила» был растерян, но орал очень громко, брызгая слюной: — Да ты знаешь, чья эта машина! Да ты завтра на коленях приползешь ко мне с извинениями!

Когда я шагнул к борзому «драйверу» и потряс его за лацканы пиджака из тонкой, черной кожи, мужчина лязгнул зубами и растерянно заткнулся, наверное, к такому общению, не привык, да и, похоже, язык прикусил.

— Олег, придержи придурка — я толкнул номенклатурного холуя к, вовремя за рулившему во двор, Олегу.

— Заведующую зови — я повернулся к растерянно замершему у двери Андрею Андреевичу: — быстро!

— Ага- мужик испарился, даже, забыв замкнуть щеколду. Я открыл дверь и удивленно присвистнул — в коридоре у двери стоял штабель из пяти пластиковых, черных, ящиков с той же «Старкой», наверное, ожидался приезд других служебных автомобилей от любителей вкусного напитка.

Из глубины магазина послышались торопливые шаги, ко мне спешило несколько человек. Впереди шла симпатичная женщина лет тридцати, в свежем белом халате, очевидно в второпях, наброшенном на плечи. Под халатом виднелось красно-оранжевое с «искрой» платье, облепившее стройную фигурку. Женщина остановилась, досадливо посмотрела на ящики, меня, побледневшего Андрея Андреевича она глазами просто обожгла. Я поманил женщину рукой, и вышел на улицу.

— Здесь останьтесь — дама коротко бросила, потерявшему всякую вальяжность, Андрею Андреевичу и еще паре грузчиков, угрюмо стоящих за его спиной, и шагнула ко мне. На улице она с удивлением обозрела нелепо раскорячившуюся посреди двора «Волгу», водителя, морщащегося от боли, в объятиях Олега, повернулась ко мне:

— Вы знаете, чья эта машина?

— Наплевать. Я подошел к вашему грузчику, который Андрей, и, со всем политесом, обратился с пустяковой просьбой, периодически продавать нам спиртные напитки по государственной цене, так как мы несем службу здесь, пресекаем драки в вашем магазине, и стоять за водкой или коньяком в очереди мы не можем. Ваш кхм…чудак, послал меня по маме, очень долго, рассказывая мне, какое я дерьмо у его ног. Я обиделся. Как будем решать вопрос?

— Вы знаете, чья эта машина?

— Мне наплевать. Вчера, когда меня награждал начальник областного УВД, он сказал, что по любому вопросу могу обращаться к нему (ну, немного, соврал). Вы уверены, что если я сейчас подниму шум, то для всех это хорошо кончится? Вон, кстати, мои общественницы- я махнул рукой в сторону скамейки, где сидели, внимательно глядящие на нас, ветеранки труда, а может быть и войны: — они всюду подпишутся, как у вас тут весь день идет торговля с черного хода.