стоило — если во всех остальных группах членами Дома станет от силы треть или четверть, то семнадцатые обычно достигали показателя в пятьдесят — шестьдесят процентов, что было очень даже много, приближая реальный показатель эффективности отбора в этой группе к девяноста девяти процентам. Под реальным показателем понималась отношение изначального количества людей, отобранных в семнадцатую группу, и число прошедших отбор. Один процент потерь среди отобранных это очень неплохо, особенно в сравнении с теми группами, где не было жертвенных барашков, необходимых для того, чтобы сразу настроить рабов на нужный лад. И, конечно же, показать, что их жизни ничего не стоят.

Да, в первой волне «добровольцев» не было совсем обывателей, и каждый из них имел свою ценность, но самых глупых, самых слабых и самых немощных ждала одна судьба — стать наглядным примером для своих более сообразительных, сильных и нормальных с точки зрения Торгового Дома. В семнадцатой группе барашков было практически половина, шестнадцатая также совсем недалеко от нее ушла, и лишь в первых шести их не было, там собрались особи с высокими показателями интеллекта, не обладающие способностью к манипуляции реальностью с помощью психосил. С седьмой по шестнадцатую шли псионики, как уже раскрывшиеся, так и еще не сформировавшиеся. А с семнадцатой и дальше — все, кто не подошел ни туда, ни сюда, но все еще представлял для Дома интерес.

Но и на этом отбор не заканчивался. Впереди всех завербованных людей ждет череда испытаний. А для торговцев все эти испытания станут одной большой проверкой как работоспособности корабля, так и законтрактованных рабочих. Слово «рабство» они старались не употреблять — не все миры Содружества доброжелательно относились к бесплатной и бесправной рабочей силе. Даже больше — поддерживающих рабство было единицы, выступающих за пожизненное контрактирование рабочих — сотни, а вот тех, кто был против, — тысячи. А так как Торговый Дом вел свои дела с многими государствами Содружества, то лучше перестраховаться — каждый работник подписал контракт. Однако это не касалось совсем никудышного сброда, не отличающегося ни своими способностями, ни интеллектом. Таких даже не считали и грузили в трюмы пачками. Этих точно можно было назвать рабами, но и лететь им совсем недолго — через восемь остановок большую часть продадут на одной из Богом забытых пиратских станций, расположенных в Диком Космосе. Торговцы не врали лишь тем, кто получил персональное предложение, а не сам обратился в одно из их представительств, открытых по всей Земле. Но таких было мало, очень мало

— Помни, те, кто еще имеет плоть, — ожил долго молчавший Старейшина. — Всегда проблема. Плоть слаба и в угоду плоти они пойдут на все. Боль. Они боятся боли. И на этом можно как и выиграть, так и поиграть. Боль — лучший стимул для обучения. Боль лучший стимул во время обучения. И боль главный враг при выполнении задания. Органикам не стоит доверять, плоть слаба… Но! Хватит! Ведь это еще и шанс стать сильнее для всех нас… А теперь иди и докажи, что ты достоин занять место Главы!

— Я не разочарую тебя, отец!

— Иди быстрее, испытания скоро начнутся…

Экран потух, а далекий предок и основатель Клана, по недоразумению называемый Отцом, ушел в спящий режим, не желаю поучать дальше одного из своих многочисленны потомков.

С каждым годом Отец становился все сварливее и сварливее, и все сильнее вмешивался в жизнь Клана, что на самом деле было даже очень плохо. Пусть Торговый Дом и летает по одному и тому же маршруту, но это не значит, что его развитие остановилось. Всегда есть бунтующая молодежь, которой не нравятся старые устои. И всегда все новое с трудом признается такими стариками, как Отец.

Наследник покинул капитанскую рубку Сферы, спеша присоединится к толпам людей, сейчас наводнившим корабль. А по пути, летя на турболифте вниз, на уровень причальной палубы, он размышлял о том, насколько бы было неплохо, если бы корабль Отца во время выхода из гиперпространства оказался в центре звезды или черной дыры, настолько замшелый старик ему надоел.

И не только ему, властью старейшин были недовольны многие…

Вопрос лишь в том, как быстро все это недовольство превратится в очередной Раскол?

Глава 6

Пульсирующая боль стала сигналом побудки для Георга.

Давненько ему не было так плохо…

Наверное, с самого детства…

И, пусть просыпаться было невероятно тяжело, но, превозмогая себя, он смог это сделать.

Правая рука, на которую он неосторожно перевернулся в химическом забытье, ужасно болела. И это было далеко не последствием пулевого ранения, такое было ему знакомо, а вот искусственный иммунитет…

С ним он встречался впервые.

Место укола, пришедшееся на практически затянувшуюся пулевую рану, горело и гноилось. Здоровенная шишка, появившаяся за время сна, не только пульсировала острой болью, но и истекала неприятной серо-желтой массой, в которой темнели небольшие сгустки свернувшейся крови.

Хваленые наноботы не смогли прижиться — это Георг понял сразу, стоило ему вернуться в сознание. С одной стороны, организм ни в какую не хотел их впускать, а те в свою очередь не спешили сдаваться, ежеминутно теряя тысячи ботов в схватке с иммунной системой человека. И так час за часом, да тут еще и не до конца зажившее пулевое ранение, мясо-то срослось, а вот мелкие частички оболочки пули остались.

Инопланетные микроорганизмы оказались для Георга не столь опасны, как колония роботов, призванная его защитить. И с этим надо было что-то делать…

— Кха! — тихий болезненный вскрик и шлепок удара омерзительной массы об пол каюты, вот что услышал дрон-наблюдатель, все еще парящий над спящими людьми. Именно эти звуки и заставили его выйти из спящего режима и осветить каюту ярким, очень ярким на фоне аварийного освещения, светом.

Лучше бы он этого не делал.

Георг не придумал ничего лучше, как избавится от колонии наноботов одним ударом. Он просто сжал шишку левой рукой. Кожа, уже пострадавшая от пули непутевого стрелка, а потом и от манипуляторов робота-хирурга, лопнула как подгнивший томат. А тут еще и свет включили, позволяя Георгу рассмотреть все в подробностях.

Лучше бы он этого не делал.

У мужчины еле хватило сил и выдержки, чтобы собрать обрывком рукава копошащуюся массу из гноя, наноботов, придававших луже движение, и частичек полуразложившихся мышечных волокон, да выбросить ее в коридор.

И только проводив взглядом кусок ткани, Георг понял, что дверь в их убежище открыта!

А ведь они ее точно закрывали, прежде чем лечь в спячку.

Но, на первый взгляд все на месте