Джордж Френдли шагнул к другому убийце, которого проткнули шпагой. Тот тоже был мертв. Задавать вопросы было некому.

– Вы целы, ваше величество? – обратился красивый молодой человек к императрице, в руке он все еще держал шпагу, с конца которой на снег капала кровь. – Рука убийцы не коснулась вас? О, какое счастье!

– Счастье, что рядом со мной оказался этот молодой человек, – ответила Екатерина.

Инженер про себя отметил, что императрица пережила нападение с завидным хладнокровием. Она не делала никаких попыток упасть в обморок, лицо ее не выразило испуга. Она глядела на происходящее спокойно – так, словно каждый день на нее кидалась пара убийц.

– Да, просто счастье, что мистер Френдли ехал в одной карете со мной, – повторила Екатерина. – Если бы не он, кто-то из злодеев обязательно убил бы меня. Все растерялись, он один не растерялся. И ты, Саша, тоже опоздал, хотя и поспел раньше прочих. Ты и еще вот этот офицер. – Она обернулась к гвардейцу, отрубившему руку первому убийце, и спросила: – Как звать?

– Платон Зубов, ваше величество! – ответил офицер, вытягиваясь перед государыней.

– Молодец, Зубов, хвалю! Люблю храбрецов, особенно расторопных храбрецов. Я тебя обязательно награжу за твою храбрость. А пока… – Она обернулась, ища кого-то взглядом. И нашла губернатора Брюса. – А, Яков, иди-ка сюда. Ты, я вижу, при всех орденах. Сними-ка, любезный, с себя орден Святой Анны, коим я тебя наградила. Давай сюда. Сделаем вот так… – И собственноручно приколола орден к груди гвардейца Зубова. – Так, теперь другой орден давай. Вон тот, Александра Невского. Да не огорчайся – сих наград ты лишаешься лишь на малое время. Все тебе верну, и с лихвой, поскольку не считаю тебя виновным в сем злодействе. Никто сего предвидеть не мог, и ты – менее всех, – успокоила императрица Брюса.

Губернатор снял с груди орден Александра Невского. Екатерина взяла награду, шагнула к инженеру Френдли и прикрепила орден к груди инженера.

– На, носи, хоть ты и не мой подданный, – сказала она. – А после еще награжу, достойно твоему подвигу.

– Но я не совершил никакого подвига! – попробовал отнекиваться заокеанский гость. – Так, немного поборолся с нападавшими…

– Ладно, ладно, вижу, что ты скромен, – отмахнулась Екатерина.

Затем повернулась к придворным, окружившим карету и все еще находившимся в состоянии растерянности, и ясным и твердым голосом сказала:

– Хочу, чтобы вы все запомнили вот что. О сегодняшнем происшествии болтать не надобно. Что видели – забудьте. Узнаю, кто много болтает, – спрошу строго. Кто сии злодеи, допытываться не буду и вам не велю. Злодеев на земле много, всех не сочтешь. Яков, распорядись, чтобы этих убрали да закопали где-нибудь. А теперь пусть меня кто-то проводит к столу. Я видела, что жители Луги хотели устроить в честь моего прибытия праздник. Так давайте его начнем! И пусть ничто более не омрачает этого праздника!

После этих слов Екатерины все зашевелились, словно очнулись от сна. Офицеры кинулись вперед, показывая ей дорогу в парадный зал.

Там уже был накрыт стол на 112 персон. Императрица села во главе стола, рядом, по правую руку, посадила своего фаворита Александра Дмитриева-Мамонова – того самого красивого молодого человека, который расправился с одним из убийц. По другую руку велела сесть инженеру Френдли. Усевшись, она тут же сделала знак слугам, чтобы начали подавать. Спустя минут десять после начала обеда в зал вошел и губернатор Брюс – как видно, он отдал все необходимые распоряжения. С ним вошел и один из знатных заграничных гостей – французский посланник граф Сегюр. После того как они заняли свои места, беседа потекла оживленней. В основном она вращалась вокруг дел в Петербургской губернии, строительства новых мостов и дорог, видов на урожай. Екатерина старалась, с одной стороны, показать перед присутствующими свои знания о состоянии дел в империи, а с другой – продемонстрировать, как она интересуется всеми хозяйственными вопросами. Она словно экзаменовала губернатора Брюса, задавая ему все новые и новые вопросы. И, надо заметить, Яков Александрович не всегда справлялся с таким экзаменом, иногда отвечал невпопад. Впрочем, в главном он, видимо, императрицу удовлетворил. Потому что при очередной перемене блюд Екатерина сказала, обращаясь к нему:

– Ну, вижу я, что ты, Яков Александрович, сильно стараешься о вверенной тебе губернии. А что каких цифр не помнишь и сказать враз не можешь, так то не беда – на то записи есть. Я тебе, генерал, еще одно поручение хочу дать.

– Какое хотите давайте, ваше величество, – прогудел Брюс. – Все исполню!

– Поручение, однако, нетрудное. Ты знаешь, что я отправилась в долгое путешествие и в столице меня не будет полгода, а то и больше. За время моего отсутствия могут разные пустые речи возникнуть. Знаю я, как злые языки любят мое имя трепать. И это когда я здесь! А что же будет, когда я по просторам любезного Отечества скитаться стану? Так вот, дабы отвратить разные пустые речи и чтобы население столицы досконально знало, где его императрица находится, я буду посылать тебе журнал своего путешествия. А ты будешь печатать отрывки из него в виде афишек. А что не станешь печатать, то по гостиным читать будешь. Справишься с сим поручением?

– Дело вовсе не хитрое, и обязанность почетная, – ответил Яков Александрович. – С превеликим интересом буду ожидать ваших посланий, ваше величество.

– Вот и отлично. А сейчас я хочу спросить моих гостей, как они нашли первый день пути. Какие впечатления у вашей милости, граф? – И императрица повернулась с этим вопросом к французскому посланнику графу Сегюру.

Тот заверил, что впечатления у него самые приятные. Разговор перешел на тему разных дорожных приключений и происшествий и более к хозяйственным вопросам не возвращался. В этой беседе, кстати, принял участие и американский банкир и инженер Жорж Френдли. Царская фрейлина Варвара Пассек, под впечатлением рассказов американца, попросила его вспомнить какой-нибудь забавный поучительный случай из своей жизни. Инженер не заставил себя упрашивать и немедля рассказал целых две истории про путешествия по Американскому континенту, и обе захватывающие.

Все присутствующие, видимо, хорошо запомнили наказ своей императрицы – не вспоминать о недавнем покушении. Никто ни разу не коснулся этой темы.

После окончания обеда собравшиеся перешли в соседний зал, где уже настроил свои инструменты оркестр. Начался бал – отрада дамской части общества. Он продолжался до глубокой ночи.

– Да, ничего себе, начало путешествия! – сказал инженер Френдли, входя в комнату, отведенную для ночлега американским гостям. Двое его товарищей – сенатор Колин Корнер и художник Джон Польюш – уже некоторое время ждали его здесь, в скромной комнате мещанского домика на окраине Луги.

– Мы думали, что после Пугачева это задание будет для нас просто приятной прогулкой, – продолжал инженер. – А тут – нате вам! Не успели отъехать от Питера, как тут же нападение! Хорошо хоть я у Екатерины за спиной стоял, успел вовремя подскочить, а то некого бы было дальше сопровождать…