Парень стоял вполоборота к лестничному маршу и площадке пятого этажа и боковым зрением заметил какое-то движение на ней. В тишине послышался негромкий протяжный свист. Парень сигналил кому-то, что рядом появились посторонние. На лестнице послышался шорох осторожных шагов. Судя по всему, парень и те, кто с ним пришел, тоже не жаждали, чтобы их кто-нибудь увидел. Вырубив охрану, Володя и Чижиков оказали неизвестным своего рода «добрую услугу».

— Чего свистишь! — услышал Локис хрипловатый шепот. — Было же сказано: никакого шума!

— Да показалось, что на этаже кто-то маячит, — виновато ответил парень. — Может, проверить? На всякий случай?

— Креститься надо, когда кажется, — сердито просипел тот же голос. — Кошка какая-нибудь бродит, а тебе черт знает что мерещится.

Привстав на одно колено, Локис осторожно выглянул из-за шахты лифта. Теперь на межэтажной площадке стояли уже двое крепких парней. В тускловатом подъездном свете Володя заметил торчащие за поясами у обоих рукоятки пистолетов.

— Чего-то мне как-то не по себе… — пожаловался парень. — Этот охранник на входе… Кто его вырубил? Давай поднимусь, посмотрю, кто там рыскает… Подстрахуешь?

Он достал пистолет с длинным стволом и шагнул на первую ступеньку лестничного марша… В тишине отчетливо щелкнул поставленный на боевой взвод курок.

«Ствол у него с навинченным глушаком», — сообразил Володя, распрямился в полный рост, плотнее вжимаясь в стену лифтовой шахты, и затаил дыхание.

Осторожные шаги приближались к тому месту, где скрывался Локис, и он уже знал, что сделает с этим бдительным сторожем. Убивать его Володя не собирался, вполне достаточно просто обезоружить парня и вырубить. А потом можно попробовать на паритетных условиях поговорить с остальными его подельниками. В том, что ребята затеяли что-то нечистое, Локис нисколько не сомневался. Впрочем, на квартирных воров они не были похожи, во всяком случае, «классические домушники» не носят с собой оружие, тем более огнестрельное и с глушителем.

Володя не услышал, а, скорее, почувствовал кожей тяжелое дыхание человека, который приблизился к углу лифтовой шахты. Вопреки его ожиданиям, парень повел себя непрофессионально. Локис ожидал, что тот резко отпрыгнет к противоположной от лифта стене, обезопасив себя от нападения и гарантируя таким образом фактор внезапности. Но вместо этого, нарушая все каноны и заповеди, тот скользил вдоль стенки шахты, держа пистолет в наполовину вытянутой руке, слегка приподняв его ствол вверх. Это было его главной ошибкой!

Едва рука с пистолетом показалась из-за угла шахты, Володя перехватил ее за запястье и отработанным движением заблокировал большим пальцем курок бойка, чтобы, не произошло случайного выстрела. Резко согнув запястье в излом, перехватил выпавший пистолет и рывком, с подкруткой, затащил противника за угол шахты, с размаху приложив его лицом о стальную дверь лифта. Обостренным до предела слухом он уловил несколько чпокающих звуков. Штукатурка на стене и углу отскочила мелкой крошкой в облачках беловатой пыли. Володя, не глядя, саданул своего «пленника» по затылку рукоятью пистолета и, быстро опустившись на корточки, на мгновение выглянул из своего укрытия. Сиплый, как уже окрестил его про себя Локис, привстав на одно колено, прятался за перилами. Бегло расстреляв половину обоймы Beretta-92, Володя тут же спрятался за стеной, а в ответ опять несколько раз сердито чавкнуло, сбивая очередную порцию штукатурки. На этот раз Сиплый стрелял более прицельно. Володя помедлил несколько секунд, а потом медленно вывалился из-за своего укрытия, прижимая руку с пистолетом к животу.

Лежа лицом на бетонных ступенях, усыпанных крошками штукатурки, он сквозь полуприкрытые веки следил за прятавшимся между чугунными балясинами перил человеком. Сиплый некоторое время медлил, пытаясь понять, убит противник или только ранен. Наконец, убедившись, что тот не шевелится, начал осторожно выходить из своего укрытия, медленно переступая на полусогнутых ногах и держа пистолет на изготовку. Как только он, по расчетам Володи, вышел на линию огня, разведчик трижды нажал спусковой крючок своей трофейной «беретты». Специальная, усиленная, пуля девятого калибра отбросила Сиплого к окну. Выронив пистолет, он прижал обе руки к низу живота и сполз на пол, растопырив ноги… Про этот старый, но неизменно эффективный трюк Локису когда-то рассказал отставной полковник КГБ, служивший во время Великой Отечественной оперативником во фронтовой контрразведке СМЕРШ.

Точно зная, что его противник вряд ли сможет оказать хоть какое-то сопротивление, Локис, уже не прячась, поднялся в полный рост и, быстро сбежав по лестнице вниз, не задумываясь, добил Сиплого выстрелом в голову. Осторожно заглянув на площадку четвертого этажа, машинально отметил, что дверь квартиры Юргина приоткрыта… Достав мобильник, который он забрал у охранника, Володя быстро набрал номер Светланы…

Всегда спокойный и уравновешенный Гисич заметно нервничал. Буров понял это по тому, что Николай Егорович отстукивал пальцами по полировке рабочего стола какой-то марш. Такое с ним случалось только тогда, когда полковник не знал, как ему следует поступать и что нужно делать в первую очередь, а что может и подождать.

Опытный оперативник, Гисич прекрасно осознавал, что в республике готовится нечто крупномасштабное. Какой-то теракт, а то и целая диверсия! Об этом говорил и тот факт, что несколько килограммов тротила, пластида, дистанционные взрыватели и радиодетонаторы были перехвачены неподалеку от крупного газохранилища республики. Однако недостаток информации по этому происшествию осложнял ход дела.

От выжившего проводника ничего путного узнать не удалось. То ли он действительно ничего не знал, то ли был напуган до «мокрых штанов». О парнях, которые с такой легкостью уничтожили всю диверсионную группу, Федька Данилюк ничего толком рассказать не смог. Он вообще, судя по его хмурому лицу, не собирался ничего рассказывать. Упрямо пригнув лохматую голову и исподлобья глядя на двух допрашивавших его офицеров, он скупо цедил слова сквозь зубы.

— Как они хоть выглядели, эти парни? — не особо надеясь на вразумительный ответ, спросил Буров. — Описать сможешь?

— У мени времени не було их разглядывать! — огрызнулся Данилюк. — Деда нашего хорошо забачил, а остальных не успел…

— Какого деда?! — подался вперед Гисич, нависая над Федькой всем своим крупным телом.

Федька от неожиданности отпрянул, едва не опрокинувшись вместе со стулом, на котором сидел.

— Нашего деда… — оторопело проговорил он. Впервые за час допроса-беседы на его лице отразилось нечто похожее на испуг.

— Какого «вашего»? Откуда он? Как зовут?! — как горохом из трубки, сыпал вопросами полковник. — Быстро отвечай, гнида!!

— Со Смоленщины он… — все так же оторопело пробормотал Данилюк, — из Хлыстовки…

— Зовут, спрашиваю, как этого деда?! — прорычал Гисич, буквально перепрыгивая через стол и подскакивая к Федьке.

— Игнатичем все кличут, — испуганно пролепетал он и добавил: — Да его вся Хлыстовка знает…