– Привет, – сказал Грэй, заглядывая в шалаш. Луна освещала его лицо.

– Ой, наконец-то ты вернулся! – радостно воскликнула я.

– Прости, что так неожиданно ушел, – сказал он. – Мне надо было побыть одному.

– Я понимаю, – сказала я, легко коснувшись его руки, когда он вошел в шалаш и лег рядом со мной. – Зря я спросила про нее.

– Думаю, что ты, как и все остальные, видела сообщения в новостях, – продолжал он. – Пожалуй, было глупо надеяться, что ты ничего не знала. Но я все-таки думал, что ты видела во мне нормального человека, а не…

– Ты о чем?

Он тряхнул головой.

– Ты хочешь сказать, что?..

– Грэй, я спросила тебя про Селесту только потому, что ты часто произносил ее имя во сне. Я догадываюсь, что она была…

– Да, это моя жена.

Я кивнула.

– Она умерла четыре года назад. Почти на таком же острове.

– Не рассказывай об этом, если тебе не хочется, – прошептала я.

Он покачал головой:

– Я хочу рассказать тебе свою историю.

7 июля 2004 года

– Грэй, милый, принеси мне бокал шампанского, – попросила она, взмахнув своими ресницами. Было ясно, что она из тех женщин, которые добиваются того, чего хотят, в любое время.

Ее муж улыбнулся и кивнул, взял пустой бокал и направился к бару. Он был спокойный, уравновешенный. Одним словом, доктор. Симпатичный, но совсем не ослепительный красавец. Он никогда не мог понять, что Селеста находила в дизайнерских сумочках. Но всегда дарил ей новые на Рождество и четырнадцатого мая, ко дню ее рождения.

– Еще бокал для леди? – спросил бармен.

Грэй кивнул, оглянулся и посмотрел на жену, сидевшую в дальнем конце стола рядом с сестрой, ее будущим мужем и горсткой людей, чьи имена он не запомнил, – все приехали на завтрашнюю свадьбу. Все взгляды, как всегда, были устремлены на Селесту. Она практически была королевой бала, что неудивительно. Селеста всегда была королевой бала. Но Грэй жалел ее сестру Клодину. Да, ей всегда не хватало обаяния ее старшей сестры. Нос у нее был чуточку великоват, а рот слегка маловат. Но это был ее предсвадебный ужин. Селесте нужно было держаться скромнее и незаметнее.

Грэй вернулся к столу. Жена похлопала его по руке, сказала «спасибо, дорогой» и, сделав большой глоток, повернулась к шаферу жениха – как-там-его, молодому адвокату из Нью-Йорка. Селеста быстро затеяла беседу. Когда поблизости оказался официант, Селеста показала на свой бокал, чтобы он снова наполнил его. Грэй и Клодина переглянулись.

– Селеста, – сказал Грэй, легонько кашлянув. – Может, нам пора уходить?

– Ах, милый, – ответила она. – Ты ведь знаешь, что я не сторонница твоего безумного больничного режима. – Она повернулась к этому-как-там-его: – Мой муж просыпается в шесть часов утра, даже когда не работает в больнице.

Как-там-его покачал головой:

– Я до полудня совершенно никакой.

– Я тоже, – поддакнула Селеста.

Грэй пожал плечами и посмотрел на Клодину, словно говоря: я пытался.

– Тогда ладно, – сказал он, вставая, потом нагнулся и поцеловал жену в щеку. – Я пойду в бунгало.

– Не жди меня, милый, – сказала Селеста, хлопая ресницами.

Грэй прошел вдоль пляжа, мимо лужайки, где завтра должна была пройти свадебная церемония, мимо бассейна и бара к бунгало на пляже. На полу лежали, раскрытые, четыре огромных чемодана его жены. Он перешагнул через них, взял свой небольшой рюкзак и достал майку. Потом снял видео для своей матери, жившей в Денвере. Он любила это место. Они недолго поговорили по телефону и попрощались. Грэй достал флакон с лекарством из бокового кармана рюкзака, сунул пилюлю в рот, сделал глоток из бутылки с водой «Фиджи», стоявшей на столике, и закутал ноги простыней. Еще никогда рай не казался ему таким одиноким.

* * *

Грэй открыл глаза. В дверь бунгало громко стучали. Спросонья он ничего не понимал. Может, ему все снилось? Окончательно проснувшись, он увидел, что рядом с ним не было Селесты. Ему слабо вспомнился кошмарный сон. Кровь на его руках. Крики. Мольба на лице его жены. Он сел в постели с бешено бьющимся сердцем.

– Кто там? – Он вскочил с кровати и поискал на полу свои брюки. Надел их, застегнул молнию и отпер дверь. Там стояла Клодина. На ней лица не было. По ее щекам текли слезы, смешанные с черной краской для ресниц.

– Селеста умерла! – воскликнула она.

* * *

– Грэй, ох, я… не знаю, что и сказать.

– Ее убили, – продолжал он.

– Кто?

– Мы не знаем, – ответил он. – Но у меня есть подозрения.

– Я… у меня нет слов.

– Не надо ничего говорить, – вздохнул он.

Мы надолго замолчали, потом я снова задала ему вопрос:

– Вы были счастливы?

– Когда-то давно – да, были.

– Что ты имеешь в виду?

– Когда мы только что познакомились, – ответил он. – Тогда она была другой. Не такой материалисткой и пресытившейся особой, какой стала потом. Когда мы познакомились в колледже, в ее словаре не было слов «Луи Виттон». Она была милой, простенькой девочкой из Айовы. Селестой Литлтон. Он улыбнулся.

– Она так изменилась? Почему?

– Вероятно, по моей вине. Я много работал. Уходил в шесть утра и иногда возвращался домой около полуночи. На нее у меня почти не оставалось времени.

– И она была недовольна?

Он кивнул:

– Я пытался найти способ вернуться к тому, с чего мы начинали, но после всех лет это было… слишком поздно.

– Мне жаль, – вздохнула я.

Он отвернулся.

– Грэй, – сказала я после паузы, – почему ты отправился в круиз?

Он улыбнулся себе под нос.

– В наш медовый месяц мы ездили в такой же круиз. Мне хотелось вспомнить, как все было… в счастливые времена.

Я кивнула.

– Кстати, – сказал он, привстав, – как твой лоб? – Я почувствовала кожей его пальцы, и мое тело наполнилось зарядом энергии, какого у меня не было со времен… Эрика. Я скучала по таким прикосновениям. Я скучала по… любви.

– Лучше, – сказала я, застыв, не шевелясь, когда его рука переместилась с моего лба на голову и ласково погладила мои волосы. А я закрыла глаза и думала, какую боль он носил с собой после смерти жены. Мы лежали и смотрели друг на друга, потом я, поддавшись порыву, дотронулась до его щеки, а его рука скользнула с моей головы на шею. Он провел пальцем по моей ключице, и меня внезапно пробил от головы до пальцев ног электрический разряд.