— Ты мою диету просматриваешь? Закажи сам, я не соображаю, — устало кивнула я на меню.

Марат принялся изучать меню, а я… я стала изучать Марата.

Вчера ни о чем подумать я не успела. Сегодня вообще не до того было, но утром я себя по-настоящему дома почувствовала. В его руках. Такого даже раньше не было, когда я уверена была, что всё у нас с Маратом хорошо.

Сейчас не хорошо. Может, никогда и не будет идеально. Той самой сказки, о которой я мечтала, уже не получу, нереально это. Но, парадоксально, мне было великолепно.

А еще я просто двинулась бы, если бы Марата рядом не оказалось сегодня. Я многого о себе не знаю, как выяснилось. Вроде и собрано анамнез по моей персоне: скрытная, самостоятельная, гордая, разумная… ха! Три раза — ха!

Скрытная? Скорее замкнутая, но замочек открывается в два поворота. Марат вот открыл.

Самостоятельная? Тоже нет. Одинокая — да. Привыкла скрываться и прятаться, даже эмоции свои шлифовала как гипсовую маску. Но самостоятельности во мне мало, сегодня я лишний раз в этом убедилась. Как я одна справлюсь? Что если мне снова плохо станет, и я растеряюсь? Марат паниковал, но сообразил что и как, отвез в больницу, а сама я бы что делала? Рыдала бы…

Гордая? Пфф, мимо.

Разумная? Беременность играет с моим разумом в странные игры.

Не знаю я себя. Анамнез — ложь. Да и плевать на собственные заблуждения. Плевать на логику!

— Ешь, — вырвал меня из подсознания голос Марата.

Обед уже передо мной. Аппетитный, горячий, сытный. Слюнки текут.

— Спасибо.

— Аль, что бы ты там ни решила, я больше не стану слушать про «на один раз». Мы вместе. Уяснила? Претензии не принимаются.

Марат смотрит спокойно, но в глубине его глаз я вижу вызов. Думает, что я начну истерить? Или про дружбу подниму предложение? Эти сутки показали мне, что ерунда всё это.

Папа… папа не святой был. Он виноват перед Егором, и перед остальными. Марат, что бы он там ни говорил, виноват в смерти папы, хоть и не убивал. Один-один? Это так не работает, счёт здесь не уместен. Мне совестно перед отцом за своё решение. Очень. Это кажется извращением и безумием — быть с Маратом после всего. Предательством это кажется.

Но иначе не могу.

Может, я и разумна. Просто поняла вдруг, что те самые здоровые отношения о которых я грезила — миф. Либо любовь, страсть, огонь, ревность, ссоры, недопонимание, либо здоровые нетоксичные отношения, в которых нет обид. В моей вселенной и во вселенной Марата всё работает именно так. Прошлое не забудется, но…

— Претензий нет. Мы вместе, — кивнула я. — Это мое решение. Только давай дальше пойдем без жести, хорошо?

— Мои грехи ты знаешь, Аль. Простила?

Нет. Не знаю, простила или нет. Но постаралась понять.

А Кристина-то права была про гештальты! Надо и над остальными поработать: с прошлым папы, ответственность за которое мне по наследству перешла; с Игнатовыми; высказать всё предателю Мише…

Я говорила, что могу без Марата?

Я искренне так думала, считая его чудовищем. Но нет. Не могу. Без него не могу!

Да и не чудовище он. Просто человек.

Глава 23

МАРАТ

— Наелась?

— Угу, — промурлыкала Алика довольно.

Успокоилась. А я чуть не ёбнулся этим утром от страха, глядя на неё, загибающуюся. Сам уверен был, что потеряли ребенка, хоть и говорил её и себе про то, что всё будет хорошо.

Но я пессимист. Не верил. Однако, всё хорошо.

Всё охуенно!

Ребёнок в порядке. Аля тоже.

Она мне улыбается. Довольная, теплая, счастливая. Развратная в этом сарафане, под которым белья нет. Красивая настолько, что сердце режет.

Не придется больше уламывать её быть моей, планы строить. Сама согласилась!

Смотрю на нее, и понимаю — она решила обмануться. Как я и думал в том ангаре, когда со стволом напротив Веснина стоял — Алика захочет мне поверить. И она поверила. Так проще жить. А я разубеждать её не стану. И список своих грехов оглашать — тоже. Про Веснина она знает, а остальное пусть останется при мне.

Нужен ей принц? Нужна сказка? Устрою, похер.

— Счастливчик, — вдруг ахнула Алика.

— Спокойно. Его покормили. Дубликат ключа от твоей квартиры я своему человеку передал. Всё в порядке.

— А, хорошо, а то я испугалась. Взяла щенка, и в первые же сутки его угробила. Хороша будущая мать, — рассмеялась Аля нервно. — А ты всё предусмотрел… молодец. И спасибо.

— За что? — усмехнулся.

— За то что себя в руках держишь, пока я в истерике бьюсь. Как-то я разочаровала саму себя, — призналась она тихо. — Не думала, что я настолько расшатанная. Другой себя видела.

Комментировать я это не стал. Я Алику именно такой и видел — нервной, зашуганной, слабой… хотя, нет, не слабая она, а надломленная.

Надо исправлять. И то что я сделал, и то что до меня семейка её и ублюдочный женишок натворили. Теперь уж точно Алика — моя, ответственность за неё полностью на мне, и склеивать её осколки — мне.

Справлюсь? Не доломаю ли?

Теперь нет. Самое страшное она знает. Остальное — чушь.

— Ты идеальная.

— А ты льстец, — улыбнулась Алика. И мы вышли из ресторана. — Давай пройдемся, ладно? Не хочу в машину сейчас.

Оглядел её с сомнением. Сарафан не просвечивает, но видно, что белья нет. Один порыв ветра, и пиздец. Но… блядь, ладно, я не саудит, чтобы прятать свою женщину под слоями тканей!

— Мар, ты говорил про отцовские счета, про бриллианты, — напомнила Алика.

— Хочешь снять? Они через фирмы-однодневки переведены на кипрские счета. Неделя, твои документы и пара подписей, и деньги будут у тебя.

— Мне они не нужны, — покачала Алика головой.

— Могу себе забрать, если тебе не надо, — сказал, и поймал недобрый взгляд Али. — Серьезно. Не хочешь связываться с этим баблом, могу на свои счета перекинуть, а как решишь, что делать с активами — устроим.

— Да, наверное лучше так. На тебя всё переоформить. Если на меня, то… противно, — личико Алики приняло брезгливое выражение. — Хотя и на тебя, наверное, отцовские деньги скидывать нечестно.

— Я ментально устойчив. И не особо брезглив.

— Ну да, — усмехнулась она. —