— Кейт, — прошептал он, — не делай этого. Пожалуйста. Я не смогу строить свою жизнь дальше, если в ней не будет тебя.

В ее глазах появилось жжение, горло судорожно сжалось, и она больше не смогла сдерживать слезы. Она вырвалась из его рук, хотя больше всего ей хотелось прижаться к его губам.

— Ты найдешь кого-нибудь, — пробормотала она. — Кого-нибудь, кто будет любить тебя, здоровую женщину, которая сделает тебя счастливым и с которой ты сможешь обращаться на равных. Ты будешь благодарен, что я не приняла твое безрассудное предложение и что тебе не придется всю жизнь жить с воспоминанием о той боли, которую мы причинили друг другу.

Он несколько секунд о чем-то размышлял, прежде чем снова посмотрел ей в глаза. Она поежилась и поняла, что в его взгляд скоро снова вернется холодный блеск ненависти. Ненависти, которая никогда не исчезнет. Этан сделал вдох и отступил назад. Они стояли, слушая дождь, пока Кейт не набралась смелости и не взглянула на него. Она не видела синеву его глаз, а только черные расширенные зрачки. Он казался бледным и мрачным в тусклом свете.

— Пожалуйста, знай: я просто хочу, чтобы ты был счастлив, — прошептала она.

Он не пошевелился.

— Хорошо.

Снова безнадежное отчаяние опустилось на ее сердце тяжелым грузом.

— Думаю, тебе лучше уйти, — сказала она и неловко протянула ему руку.

Он сделал вид, что не заметил этого жеста. Кейт почувствовала, что рука начинает дрожать. Она стала убирать ее, но он поймал ее и прижал к своим губам. Ее колени подкосились от тепла его поцелуя.

— Прощай, Кейт, — прошептал он.

Ее горло сжалось и тело задрожало, когда он отпустил ее запястье. Она сжала пальцы и поднесла кулак к ребрам, надавливая все сильнее, словно могла таким образом облегчить боль.

Этан ушел, не обращая внимания на дождь, его обуревали ярость и скорбь. Он хотел бежать обратно к Кейт и убедить ее, что она не права. Он хотел до крови бить кулаками по черному мрамору и стеклу, которые теперь принадлежали ему. Но все было кончено. Он поставил на кон свое сердце и проиграл.

Он гулял под дождем, пока не дошел до моря. Он хотел, чтобы безжалостная пучина поглотила его. Грудь разрывалась от черного горя, и становилось тяжело дышать. Всхлипы рвались наружу, но он проглотил слезы. Он дождался, пока огни в офисе Кейт не погасли, и медленно направился к своей машине.

Проехав две мили, он припарковался на обочине. Несколько секунд он смотрел в темноту, а потом прижал побелевшие кулаки ко лбу и заплакал.

Кейт не помнила следующие двадцать четыре часа. Она провела большую часть времени свернувшись в своей кровати и плача, пока глаза не стали гореть и дыхание не превратилось в хрип. Слова, которые они сказали друг другу, лишили ее самообладания. Она не могла забыть боль в его глазах. Она знала, что ранила его. Грусть и угрызения совести не проходили. Она выплакала все слезы, но боль осталась.

К следующему утру она поняла, что проживет остаток своих дней в холодном одиночестве. Кейт включила обогреватель, укрылась толстым пледом и уставилась на серое море. Она дремала, пока спина не стала болеть и отблески солнечного света не заменили предрассветную дымку. Стук в дверь разбудил ее, и она резко села.

Миссис Бартоломью распахнула дверь, держа в руках поднос с дымящейся едой, и посмотрела на Кейт так, словно она сильно ее разочаровала.

— Перестань, Кейт.

— Оставьте меня в покое, — ответила Кейт, морщась. Она подняла одеяло к подбородку и перевернулась на бок.

Миссис Бартоломью включила лампу, и холодная комната наполнилась тусклым светом.

— Ты уже достаточно хандрила. Тебе нужно поесть.

— Я не голодна.

Экономка нахмурилась:

— Смерть выглядит лучше, чем ты.

— Спасибо большое, — сухо отозвалась Кейт. — Я чувствую себя как мертвая, и, если вы не возражаете, я буду дальше спать. Я устала.

— Если судить по твоей одежде и волосам, ты уж слишком много проспала.

— И что? Мне все равно больше нечего делать.

— Я поддерживала тебя во многих глупостях, Кейт, но сейчас не могу.

— Я живу, как умею, — раздраженно ответила девушка.

Миссис Бартоломью помолчала, прежде чем ответить.

— Нет, ты едва барахтаешься.

— А чего вы ждете? Я должна веселиться, одна, без детей, преданная единственным мужчиной, которого любила?

— Я жду, что ты будешь вести себя как взрослая женщина.

Кейт покачала головой, ее горло пересохло, а грудь, казалось, сузилась, не пропуская воздух.

— Я не хочу об этом говорить. Уходите.

— Нет. Я прежде разрешала тебе делать то, что ты хочешь, но будь я проклята, если позволю тебе принять еще одно глупое решение об этом мальчике. — Она подняла указательный палец и строго посмотрела на Кейт: — Ты совершила ошибку десять лет назад. Я наблюдала за тем, как ты оплакиваешь потерю лучшего друга, и видела, как ты почти умерла. И я не хочу еще раз через это пройти.

— Я и не прошу вас об этом.

— Я была рядом с тобой несколько лет, когда ты училась ходить. И ради чего? Чтобы вы с Этаном оба остались несчастными и одинокими?

— Этан недолго будет один. Он получит, что хочет.

— Он хочет тебя.

— Нет.

— Я видела его лицо, когда он принес тебе все эти подарки. Когда он с тобой, он светится изнутри, и ничто не сможет меня переубедить.

— Если бы он хотел меня, он бы не предал.

— А тебе не кажется, что он думал точно так же? Ты совершила ошибку, которая чуть не убила его. И он совершил ошибку.

— Нет, — настаивала она. — Мы не доверяем друг другу.

— Когда же ты поймешь, Кейт? Жизнь не бывает идеальной. Приходится справляться с ошибками, предательствами и болью.

— Я не могу простить его.

— Он простил тебя.

Она подняла глаза на миссис Бартоломью:

— Я сделала это не потому, что ненавидела его и хотела отомстить. Я сделала ему больно, потому что любила его.

— Боль есть боль, дорогая, и не важно, какая у нее причина.

Кейт чувствовала себя раздавленной и загнанной в угол.

— Это не так.

Миссис Бартоломью вздохнула:

— Ради бога, Кейт, он сделал ошибку. Как и ты. И я руку даю на отсечение, что сейчас он пытается все исправить.

— Да, — пробормотала Кейт.

— Тогда почему ты имеешь право затаить обиду, а он нет?

— Это не обида! — воскликнула девушка. — Ничто не доставит мне большей радости, чем знать, что он нашел счастье и покой.