Кастильоне изобразил Цяньлуна сидящим на коне степным лучником, правителем на троне Дракона в желтых императорских одеждах и воплощением Маньджушри, одного из главных бодхисатв тибетского буддизма – веры, которую исповедовали и тибетцы, и монголы

Итальянский иезуит Джузеппе Кастильоне, талантливый художник, писавший в традициях Ренессанса, пользовался большим уважением Цин за то, что умел смешивать западные техники – такие, как линейная перспектива и светотень, – с китайской эстетикой и традиционной цветовой палитрой. Цяньлун (пр. 1735–1796), сын и наследник Юнчжэна, заказал Кастильоне три официальных портрета, которые должны были понравиться и его соплеменникам маньчжурам, и китайцам-ханьцам, и тибетским подданным.

Правление Цяньлуна считается одним из великих шэнши – золотых веков Китая. Он почти удвоил территорию империи поздней Мин, завоевав коренные земли монголов и Центрально-Азиатский регион площадью около 167 миллионов км2, который он назвал Синьцзян («новый рубеж»). В него входила пустыня Такла-Макан, по которой пролегал Шелковый путь. После того как с 1755 по 1758 год войска Цин убили около полумиллиона – восемь из десяти – монголов-буддистов, известных как джунгары («геноцид джунгар»), население Синьцзяна состояло преимущественно из говорившего на тюркском наречии оседлого народа, который принял ислам в XV веке[54]. Эта область так и осталась склонной к мятежам, всякий раз жестоко подавлявшимся. В 1820 году, с целью укрепить контроль над регионом, Цин стала отправлять в Синьцзян ханьских и маньчжурских поселенцев и выделять средства на рытье каналов и прочую сельскохозяйственную инфраструктуру.

На центральных равнинах, в тех районах, которые были заселены ханьцами, правление Цин со времен Канси в целом обеспечивало мир и процветание. Мировой спрос на китайский чай, шелк и фарфор, за которые иностранцы платили серебром, значительно обогатил государственную казну и оживил внутреннюю торговлю. Цин сделала более подвижной экономическую и общественную жизнь, отменив принятый в эпоху Мин закон, который с самого рождения обязывал людей заниматься определенным делом. Теперь земледельцы, производившие продукты питания, могли свободно продавать свой труд в городах, даже если эти города были источником неопределенного страха перед преступностью и «крадущим душу» колдовством (паника, распространившаяся в 1768 году).

Эстет и ценитель прекрасного, Цяньлун собрал огромную коллекцию сокровищ культуры. Очарованный «Предисловием к стихам из Павильона Орхидей» Ван Сичжи, он собирал картины, резные изделия, каллиграфию и другие предметы, посвященные этому собранию, а спустя некоторое время приказал построить в Запретном городе Павильон Орхидей, в котором тек искусственный ручей.

Завоевание Синьцзяна и Тибета существенно расширило территории Цин, которая утверждала, что военные заставы Хань и Тан на Шелковом пути «доказывают», что Синьцзян принадлежал Китаю

Он также уделял много внимания Юаньминъюаню, «Саду совершенной ясности». Юаньминъюань был основан его дедом Канси и расширен отцом Юнчжэном; это была одна из альтернативных резиденций и парковых территорий, до которой от столицы можно было добраться верхом, – здесь придворные могли отдохнуть и поохотиться. Юнчжэн приказал спроектировать приемные залы в Юаньминъюане таким образом, чтобы он мог заниматься государственными делами, не возвращаясь в Запретный город, который казался ему (как и большинству императоров Цин) слишком тесным; как кто-то выразился, он был словно «лабиринт сырых канав с ярко-красными стенами» [4].

Цяньлун продолжил работу по расширению парка, который занимал более 300 гектаров, добавив к нему искусственные холмы и каналы, а также воссозданные заново сады для интеллектуалов, которыми он восхищался во время своих инспекционных поездок на юг, и сцены из известных стихов и картин [5]. По парку текли ручьи, повсюду были изящные мосты, павильоны и залы для приемов. Были там и спроектированные Кастильоне и другими иезуитами Западные павильоны – имитирующие стиль рококо здания из камня и мрамора, в которых висели ценные свитки с китайской каллиграфией и дорогие французские гобелены. Кастильоне также создал механический фонтан-часы, в котором было двенадцать бронзовых фигур животных китайского гороскопа.

Помимо более чем 600 изящных деревянных строений, в Юаньминъюане были и спроектированные иезуитами Западные павильоны; среди чудес этих павильонов был механический фонтан-часы

В Юаньминъюане был даже миниатюрный район с торговой улицей, созданной по образцу южного рынка. Здесь Цяньлун и его свита притворно торговались за товары с «купцами»-евнухами, оберегая свои кошельки от других евнухов, игравших роль воров-карманников.

Болевые точки

Прогресс в сельском хозяйстве, включая террасные рисовые поля и разведение неприхотливых культур из Нового Света – арахиса, кукурузы и батата – на неплодородных холмистых и песчаных землях, означал бо́льшую продовольственную безопасность для всех людей. Общее процветание привело к росту численности населения в XVIII веке: к 1776 году она превысила 300 миллионов человек. Однако увеличившееся население увеличило и нагрузку на продовольственные ресурсы. Когда цена на серебро выросла, налоги стали невыносимыми[55]. Бюрократия, которая не росла пропорционально росту населения, не могла контролировать все более сложные проблемы, с которыми сталкивался народ [6].

Элита – и коррупция – процветали. Хэшэнь, красивый офицер, на сорок лет моложе Цяньлуна, стал причиной сплетен и скандалов по поводу его необычайно близких отношений с императором, а также его поразительного богатства. Хэшэнь, который впоследствии женится на любимой дочери Цяньлуна и возьмет себе около 600 наложниц, накопил в своих руках поместья, общее число комнат в которых составляло 3000, горы золота и серебра, 14 000 рулонов тончайшего шелка, 460 дорогих европейских часов и 24 кровати из чистого золота с инкрустацией из драгоценных камней. Он был порочен во многих смыслах: торговал влиянием, вымогал взятки и растрачивал казну. В 1796 году он даже украл деньги, предназначенные для подавления крупного восстания Братства белого лотоса – объявленной вне закона религиозной секты. После смерти Цяньлуна в 1799 году придворные подарили Хэшэню шелковый шарф, предложив на нем повеситься.