У музыкантов абсолютный слух тоже встречается довольно редко (у Бетховена и Моцарта он был, у Брамса и Чайковского, вероятно, нет; у Владимира Горовица — был, у Игоря Стравинского — нет, у Фрэнка Синатры — был, у Майлза Дэвиса — нет). Примерно из 10 000 человек только один обладает этим редким качеством. У людей с абсолютным слухом — по сравнению с обычными людьми — некоторые слуховые отделы мозга (например, темпоральная плоскость (planum temporale) и извилины Гешля) намного лучше развиты с левой стороны — значит, эта способность оставляет в мозге четкий анатомический след. У людей с абсолютным слухом в левом полушарии темпоральная плоскость (planum temporale) крупнее, чем в правом: фактически это происходит из-за того, что справа она слегка сжимается — у людей без абсолютного слуха (не важно, музыканты они или нет) такого не бывает. Вероятно, недоразвитость темпоральной плоскости (planum temporale) справа возникает из-за того, что узкоспециализированная функция анализа высоты тона локализована слева.

В слуховой коре мозга музыканта кроется еще одно отличие от мозга обычного человека: области, которые анализируют стимулы от богатых обертонами звуков (во время экспериментов использовали фортепиано), сильно увеличены — а области, которые воспринимают чистые тоны, что удивительно, не крупнее, чем у обычных людей. Возможно, это связано с тем, что чистых тонов — то есть сгенерированных искусственно и не имеющих обертонов — в музыке нет.

Интересные различия выявило исследование мозга музыкантов, музыкантов-любителей и тех, кто вообще далек от музыки (Гасер и Шлауг, 2003). Исследователи сравнили МРТ-снимки 20 профессиональных пианистов, еще 20 пианистов-любителей и 40 обычных людей, не занимающихся музыкой. Все они были правшами. Размеры многих областей у представителей разных групп при этом не совпадали. В тех частях мозга, где у профессиональных музыкантов кора была крупнее, у людей, не занимающихся музыкой, она была меньше, а у музыкантов-любителей — среднего размера. Это касается сенсорных и моторных областей, отвечающих за движения кистей рук (сенсомоторная кора), нижних височных областей и извилин Гешля (область слуха), верхней части теменной доли (отвечающих за обработку зрительных сигналов и движений), а также нижних лобных извилин слева и зоны в мозжечке слева (контролирующих движения рук и отвечающих за когнитивную обработку). Эти данные наглядно иллюстрируют тот факт, что при длительной практике игры на фортепиано размеры слуховой коры увеличиваются именно в этих областях. Кроме того, в результате исследования было обнаружено, что у музыкантов по сравнению с другими участниками исследования крупнее передний отдел мозолистого тела (corpus callosum). Однако целью исследования не было выявление именно этого отличия.

Базальные ганглии играют важную роль в планировании и выполнении движений, контролируемых волей. Это скопление ядер и нейронных сетей, расположенных глубоко в обоих полушариях, имеет крайне большое значение для техники музыканта. У тех, кто приступил к занятиям музыкой до семи лет, в той части базальных ганглиев, которая называется скорлупой, мозговые клетки с правой стороны имеют меньшую плотность, чем у тех, кто пошел в музыкальную школу позже. У тех, кто начал заниматься музыкой позже, однако, размер этой части мозга крупнее, чем у тех, кто не занимается музыкой вообще. У тех, кто начал обучение рано, лучше техника игры левой рукой (она принимает сигналы от базальных ганглиев с правой стороны), чем у тех, кто приступил к занятиям позже, — несмотря на меньший объем области и меньшее количество клеток мозга. У пианистов, которые рано начали учиться музыке, нейропластические изменения отличаются от изменений в мозге тех, кто приступил к занятиям позже. У представителей второй группы высокие требования компенсируются повышенной плотностью нейронов в скорлупе справа, что улучшает контроль левой руки. У тех, кто рано начинает заниматься музыкой, в мозге, судя по всему, проходит процесс реорганизации и оптимизации, благодаря которому движения пальцев становятся быстрее и точнее при задействовании меньшего количества ресурсов.

Фермеры знают, что для получения богатого урожая жизненно необходима грамотная обрезка. Обрезка, или прунинг, по эффективности сопоставима с посадкой большого количества деревьев. А иногда принцип «меньше — больше» работает и для мозга.

Игра на музыкальном инструменте участвует в формировании мозга. А практика — путь к совершенству, и со временем музыкант играет все лучше и лучше. Но дают ли какие-то преимущества изменения, которые мы можем наблюдать в мозге музыкантов? Становятся ли люди, владеющие музыкальным инструментом, одновременно сообразительнее, добрее (более способными к эмпатии и социальному взаимодействию) и умнее, лучше ли они усваивают языки и математику?.. И можно ли добиться столь же значительных изменений — так называемого эффекта Моцарта, просто слушая определенную музыку? Такого рода вопросы мы и рассмотрим в этой главе.

Легко доказать тот факт, что в целом игра на музыкальном инструменте улучшает мелкую моторику пальцев, а занятия спортивной гимнастикой позволяют лучше и лучше контролировать движения. К тому же здесь есть своя логика. Это можно назвать эффектом ближнего переноса. Есть и более спорное утверждение, доказать которое намного сложнее: занимающийся музыкой человек способен ощутить эффект дальнего переноса. Можно ли, исполняя фуги Баха, улучшить свои результаты в математике? Можно ли добиться успехов в норвежском языке, играя на флейте? Одни считают, что подобных эффектов нет вообще или они слишком незначительны. Исследованиями не доказана связь между IQ лучших гроссмейстеров и их местом в рейтинге. Если мы играем в шахматы, мы улучшим свои результаты в шахматах — и, возможно, получим некоторое преимущество при решении задач, похожих на те, с которыми мы сталкиваемся в шахматах. Но никакого повышения общего уровня IQ или улучшения памяти игра в шахматы нам не даст.

Однако есть основания надеяться и отчасти даже ожидать, что занятия музыкой положительно скажутся на когнитивных способностях в целом. Прежде всего это обусловлено тем, что для исполнения музыкального произведения требуется деятельность многих отделов мозга. Необходима согласованная работа моторики и разных сенсорных систем, таких как слух, зрение, сенсоры в коже и суставах, а также умение осуществлять планирование, наблюдения и точный расчет времени. Одновременно необходимо хранить в кратковременной памяти большое количество информации. Такая задача требует многих ресурсов — и на разных уровнях. Когда в мозге активируются системы поощрения, в процесс вовлекаются эмоции. И как мы уже говорили в предыдущих главах, все это запускает в мозге пластические изменения — мало какие виды деятельности дают такой же результат.

Зафиксировано, что, если сравнивать со среднестатистическим человеком, у людей, занимавшихся музыкой с раннего детства, IQ в целом выше среднего, лучше вербальная память, и зрительно они лучше воспринимают пространственные соотношения (то есть у них хорошо развиты визуально-пространственные способности). Эти люди лучше учатся в школе и добиваются более высоких результатов в работе. Но тут возникает тот же вопрос, что с курицей и яйцом. Известно, что родители, отдающие детей заниматься музыкой, обычно сами имеют хорошее образование, более прочное по сравнению со средним уровнем социально-финансовое положение и, вероятно, более высокий IQ. И нельзя точно определить, их дети способнее остальных, потому что занимаются музыкой — или благодаря генетическим и социальным предпосылкам, берущим начало в семье (более высокий IQ в сочетании с музыкальным образованием). Другими словами, играет ли музыка сама по себе столь важную роль?