Рядом висит еще одна картина Б. Гордона, которую пока еще можно купить. В отличие от зловещего морского пейзажа, на ней написан пляж со спокойными волночками, набегающими на гальку. Изображение это настолько реалистично, что его легко можно спутать с фотографией, и я наклоняюсь поближе, чтобы рассмотреть мазки кисти. Каждая деталь – от причудливо искривленного ствола до опутанных водорослями валунов и береговой линии, изгибающейся к островку и вместе с ним напоминающей каменный восклицательный знак, – говорит о том, что это место существует в реальности. Мне стало интересно: сколько часов, сколько дней художник провел на этом пляже, работая, пока не сгущались сумерки и дневной свет не угасал?

– Могу я дерзнуть и узнать ваше мнение – или мне лучше потихоньку улизнуть?

Я была заворожена картиной, поэтому не заметила появления Бена. Он стоит рядом со мной. Несмотря на натиск толпы, он сосредоточен на мне одной, и его взгляд так упорен, что я вынуждена отвести глаза. Снова смотрю на пейзаж.

– Буду абсолютно честна с вами, – говорю я.

– Думаю, мне нужно собраться с духом.

– Когда вы сказали мне, что рисуете, я и предположить не могла, что ваши творения настолько хороши! Эта картина кажется реальной – я словно чувствую камешки под ногами. Признаться, даже жаль, что вы стали врачом.

– Ну, я не особенно стремился в медицину.

– Тогда зачем вы так долго учились?

– Вы же были в моем кабинете. Видели фотографии папы и дедушки. Кажется, в Такер-Коуве всегда был доктор Гордон, и кто я такой, чтобы нарушить эту традицию? – Он печально усмехается. – Отец постоянно говорил мне, что я смогу писать картины в свободное от работы время. Мне не хватило смелости разочаровать его. – И Бен смотрит на морской пейзаж, словно видит в бурных волнах собственную жизнь.

– Никогда не поздно взбунтоваться.

Мы улыбаемся друг другу под плывущие по залу звуки арфы, в окружении беспорядочно движущейся толпы. Но в это мгновение кто-то похлопывает Бена по плечу, и он оборачивается к элегантной брюнетке, которая привела знакомиться пожилую пару.

– Извини, что прерываю беседу, Бен. Хочу представить тебе мистера и миссис Вебер из Кембриджа. Им очень понравилась твоя картина «Вид с пляжа», и они захотели познакомиться с автором.

– На этой картине – реальное место? – интересуется господин Вебер. – Потому что выглядит она просто идеально.

– Да, это настоящий пляж, но я его немножко подчистил. Убрал все лишнее. Я всегда пишу с натуры.

Веберы подходят чуть ближе, чтобы как следует рассмотреть пейзаж и расспросить художника, и я отступаю в сторону – пусть Бен договорится с покупателями. Он хватает меня за руку и бормочет тихонько:

– Не могли бы вы немного задержаться, Эйва? Может, мы чуть позже перекусим где-нибудь?

У меня нет времени на раздумья, поскольку Веберы и брюнетка наблюдают за нами. Я просто киваю и ухожу.

Ужин с моим врачом. Вот уж чего я не ожидала сегодня!

Я брожу по залу, попивая шампанское, и размышляю, не слишком ли много подтекста я усмотрела в его приглашении? Уже восемь, и галерея заполнилась настолько, что я не могу пробраться к самым популярным экспонатам коллекции. Я не считаю себя специалистом по искусству, зато точно знаю, что мне нравится, и тут есть несколько настоящих жемчужин, которыми можно полюбоваться. Вырезанного тупика – работу Неда – теперь украшает красный кружок, а сам автор буквально загнан в угол какой-то женщиной в ярко-лиловом платье-халате. После стольких ночей, проведенных в одиночестве в доме на холме, я в конце концов чувствую себя так, словно вышла из комы. За это я должна благодарить Бена Гордона.

Его окружает целая группа – Веберы, темноволосая владелица галереи и пятеро поклонников. Он бросает в мою сторону извиняющийся взгляд, и этого довольно, чтобы я терпеливо продолжала ждать, когда он наконец освободится, – хотя голова у меня идет кругом от голода и выпитого шампанского. Почему Бен выбрал именно меня – он же мог пригласить на ужин любую? Потому, что в городке я новенькая? Возможно, самый завидный жених в Такер-Коуве боится преследования со стороны женщин, а я единственная, кто им не интересуется.

Или все-таки интересуется?

Брожу по галерее, мой взгляд скользит по экспонатам, однако все мое внимание сосредоточено на Бене. На его голосе и смехе. Я останавливаюсь возле абстрактной бронзовой скульптуры под названием «Страсть». Вся она состоит из изогнутых поверхностей – тела слиты так неразрывно, что невозможно понять, где одно, а где другое. Я вспоминаю комнату в башенке и Джеремию Броуди. Кожаные манжеты на моих запястьях. Наши потные, сталкивающиеся друг с другом тела. У меня пересыхает во рту. Мое лицо горит. Положив руку на изгиб скульптуры, я закрываю глаза, и бронза кажется мне такой же жесткой и безжалостной, как мышцы у него на спине.

«Сегодня. Пожалуйста, приди ко мне. Я хочу тебя».

– Эйва, готовы?

Я открываю глаза и вижу, что Бен улыбается мне. Всеми уважаемый доктор Гордон явно заинтересован, но интересует ли он меня? Может ли живой мужчина удовлетворить меня настолько, насколько способен это сделать Джеремия Броуди?

Выбравшись из переполненной галереи, мы выходим в теплый летний вечер. Кажется, сегодня все обитатели Такер-Коува высыпали на прогулку. Как обычно, в сувенирных лавках толкается народ и в ларьки с мороженым стоят огромные очереди.

– Непохоже, что нам удастся отыскать где-то свободный столик, – говорю я, когда мы проходим мимо очередного ресторана.

– Я знаю одно место, где столик не нужен.

– Какое?

Он широко улыбается:

– Там лучшая еда в Такер-Коуве. Поверьте.

Мы сворачиваем из центра городка и по мощеной улице направляемся к порту. На подходе к пирсу немного тише – там бродят всего несколько туристов. Мы идем мимо парусных судов, поскрипывающих на швартовах, мимо рыбака, закидывающего удочку.

– Прилив. Макрель идет! – выкрикивает рыбак.

Я смотрю на его улов и в свете уличного фонаря вижу извивающуюся серебристую рыбу в ведерке.

Мы с Беном шагаем дальше и приближаемся к небольшой группе людей, собравшихся вокруг какой-то тележки с едой; я вижу дымящиеся кастрюли и улавливаю аппетитный аромат. Теперь я понимаю, зачем Бен привел меня в порт.

– Ни тебе серебряных приборов, ни скатерти – одни омары, – поясняет он. – Надеюсь, вам это подходит.

Не просто подходит, это как раз то, чего мне хочется.

Мы покупаем по омару с пылу с жару, кукурузу в початках, картошку фри и несем все это на дамбу. Там мы усаживаемся, свесив ноги над береговыми камнями и поставив одноразовые тарелки на колени. Не хватает только бутылки вина, но после трех бокалов шампанского лучше воздержаться от выпивки. Я слишком проголодалась, чтобы вести беседы, так что сразу принимаюсь за еду, умело отделяя мясо от панциря.