– Бери-бери, – ставлю на землю и подсовываю поближе угощение. Замочек коробочки тихо щелкает, и плоская, расписанная узорами крышечка откидывается вверх, являя взору сладкое сокровище. Нарочито небрежно беру желтую конфетку со вкусом лимона и кидаю в рот. Коробочка остается стоять между нами, призывно демонстрируя свое содержимое. Кислый вкус приятно покалывает язык, я показательно расслабляюсь, прислонившись спиной и стволу дерева, и устало прикрываю глаза. Тихое шуршание рядом указывает на то, что и ребенок, наконец, соизволил присесть, а затем раздается шелест леденцов, глухое причмокивание и едва слышный стон удовольствия. Бедный ребенок.

Беспризорника в нем выдает все – и поношенная, рваная одежда, и неестественная худоба на грани истощения, и неопрятный вид, и не по-детски колючая недоверчивость и осторожность. Шелест повторяется, видимо мальчик отважился на добавку. Я не мешаю ему, позволяя привыкнуть ко мне, хотя и сама не понимаю, зачем мне все это нужно.

– Как тебя зовут, – он первым нарушает молчание. Звуки слегка искажает конфета за щекой, а может и не одна, и я невольно улыбаюсь.

– Вета… Виолетта, – мгновенно исправляюсь, не желая называть настоящего имени. Не то, чтобы я переживала слишком. Отправившись в свой мир, мне, по большому счету, будет все равно, отследит ли мой путь к свободе канцлер. Но вдруг ему ребенок попадется на глаза и он решит, что это дитя может знать что-то больше. О Рейнхарде и методах допроса в этом мире я не знаю ничегошеньки, и хорошее отношение ко мне отнюдь не исключает того, что он может с другими вести себя совсем иначе, а особенно с теми, кто ему мешает.

– А тебя? – приоткрыв один глаз, смотрю на мальчика.

– Ф-ф-ф-рц, – фыркает мой собеседник и громко закашливается, подавившись леденцом.

– Как-как? – переспрашиваю, хлопая мальчика между лопаток.

– Флоренц, – повторяет ребенок. – Можно Фриц.

– Красивое имя, – улыбаюсь и бросаю в рот еще одну конфетку, на этот раз вишневую.

– Девчачье, – едко констатирует Фриц, скривившись от отвращения.

– Так что же ты, Фриц, делал в королевском саду? – поворачиваюсь к нему всем телом, выразительно подняв брови.

Щеки мальчишки заливает краска стыда, и он покаянно опускает взгляд.

– Я так думаю, ты был голоден, – делаю логическое предположение. – Но достать еду в человеческой ипостаси довольно-таки трудно. А вот для выдры хватает и нескольких рыбешек, правда?

По тому, как опускаются плечи мальчика, а лицо становится и вовсе пунцовым, понимаю, что попала в цель.

– Там рыба самая вкусная… и жирная… – сопит носом ребенок.

– Даже не сомневаюсь, – понимающе киваю.

Фрица действительно жалко. Дети не должны жить на улице, не должны думать о том, где найти еду, не должны быть одиноки и предоставлены сами себе.

– А хочешь немного заработать, Фриц? – бросаю испытывающий взгляд на мальчика.

Глаза ребенка вспыхивают интересом, но губы сжимаются в тонкую линию.

– Ну… не знаю, – тянет Фриц, старательно изображая задумчивое безразличие. Леденцы аппетитно хрустят на его зубах, и я замечаю, что коробочка опустела уже наполовину. Действительно все съел или часть в карманы перекочевала? – Смотря, какая работа и сколько ты заплатишь… – вовсю строит из себя взрослого и умудренного опытом мальчик.

Тихонько хмыкаю, восхищаясь его выдержкой.

– Заплачу я столько, сколько стоит услуга, которая мне нужна. Не больше и не меньше, – сразу даю понять, что я, хоть и не поскуплюсь на оплату, но отнюдь не сердобольная простушка, которую ничего не стоит обвести вокруг пальца.

– Что нужно делать? – подозрительно щурится паренек.

– Провести меня к мастеру Вайсу. Знаешь такого?

Мне, конечно, и самой известна дорога, благодаря рассказам Николь, но проводник, думаю, доведет меня вдвое быстрее.

– Знаю, естественно! – возмущается ребенок. – Кто ж его не знает? Я в Бэрге знаю всех, – самоуверенно заявляет он напоследок.

– Да неужели? – демонстративно вскидываю бровь. – Может и портальщик Меино тебе знаком?

Нарочно делаю свой тон подчеркнуто недоверчивым и преисполненным скепсиса.

– А как же! У него дом такой большой, с острыми башенками и драконом на крыше! – принимается доказывать свою осведомленность мой собеседник.

– Вот и прекрасно, – довольно улыбаюсь. – Проведешь меня к ювелиру – заплачу медяк, – цену беру, быстро прикинув, сколько бы эта услуга стоила в нашем мире, и еще немного занижаю. Пускай поторгуется. – А после портальщика получишь второй.

– Два! – тут же оправдывает мои ожидания Фриц.

– Один! – стою на своем.

– Два, или я не поведу! – наглеет малыш, вздумав меня шантажировать.

– Не веди, – легко соглашаюсь. – Я и без тебя дорогу знаю. Только мне просто подумалось, что такому сообразительному малому известен наиболее короткий и неприметный путь... Но на нет, и суда нет…

Снова откидываюсь спиной на ствол дерева и прикрываю ресницы. Мальчик напряженно сопит и усиленно думает.

– Хорошо… – наконец, выдает он. – Но конфеты мои.

– По рукам, – тут же радостно вскидываюсь и протягиваю ладонь.

Вообще-то, я планирую отдать малышу всю сдачу, которая у меня останется после оплаты перехода, но ему об этом знать не обязательно, как и то, что денег у меня явно побольше, чем я демонстрирую.

Фриц еще несколько секунд смотрит исподлобья на мою протянутую конечность, не скрывая подозрительного прищура, а потом смачно харкает на свою раскрытую ладонь и протягивает мне. Внутренне передергиваюсь, стараясь держать натянутую улыбку на лице – если побрезгую сейчас, доверия не заслужу – и, не долго думая, повторяю его жест. Надо будет потом как-то незаметно вытереть руку о траву.

Пока мы договаривались, утро уже полностью вступило в свои права. Парк, правда, пока еще пустынен – слишком рано даже для утренних прогулок, – но лавка ювелира должна скоро открыться.

– Ну что? Идем? – встаю я со своего места. Подол еще влажный, но по ткани этого не заметно.

Аккуратно раздвигаю ветви и выныриваю наружу. Тело тут же обдувает прохладный ветерок, и влажная юбка неприятно дотрагивается до обнаженных лодыжек. Поежившись от холода, тут же принимаюсь расправлять на себе белый передник, прячу волосы под чепец и, заслышав шорох, оборачиваюсь к нашему убежищу.

Выскочивший вслед за мной, Фриц тоже нахохливается от утренней прохлады и становится похожим на маленького дерзкого воробья. Очертания круглой коробочки с леденцами отчетливо проступают сквозь ткань штанов.

– Нам сюда, – указывает направление мальчик, заметив мой взгляд.

Город просыпается. В жилых домах раздвигаются шторы, открываются окна, слышатся голоса сонных жителей, но на улицах пока никого нет, кроме спешащих на работу хозяев всевозможных лавок и магазинов.