– Добрый вечер, меня зовут Рафаэль Бартелеми, я хотел бы задать вам несколько вопросов о…

Она мгновенно насторожилась.

– Вы кто? Журналист?

– Нет, я писатель.

Я всегда удивлялся, насколько люди терпеть не могут журналистов и как хорошо относятся к писателям.

– И что же вас интересует?

– Ваша сестра Джойс.

Анжела нервно повела рукой по воздуху, словно отгоняла овода.

– Джойс умерла десять лет назад. Кто вы такой, что позволяете себе тревожить ее память?

Низкий голос Анжелы прозвучал серьезно и весомо. С шапкой темных густых волос, она вообще была похожа на актрису из фильмов блэксплойтейшн[14]. Этакая Пэм Гриер в ярких шортах и кожаной жилетке.

– Мне очень неприятно воскрешать горестные воспоминания, но у меня есть кое-какая информация, и она может вас заинтересовать.

– Какая именно?

– Относительно вашей племянницы Клэр.

В глазах Анжелы вспыхнул красный огонек. Она вскочила с кресла-качалки и накинулась на меня:

– Я не люблю шантажистов, писака! Есть что сказать, – говори! Нет – мотай отсюда живо!

Глэдис, женщина помоложе Анжелы, пришла мне на помощь:

– Дай ему слово сказать, Энжи, у него славное лицо.

– Славное лицо паразита, – прогудела Энжи и, забрав из сада обоих детей, словно хотела их спрятать, ушла, хлопнув дверью, в дом.

Я довольно долго разговаривал с Глэдис. Она смотрелась мягче, чем Анжела, и поэтому напоминала мне Клэр: длинные гладкие волосы, тонкие черты лица, легкий макияж. В коротком белом платье, с длинными красивыми ногами, она словно сошла с обложки пластинки «Четыре сезона любви». Этот альбом диско-певицы Донны Саммер был у моих родителей и очень радовал меня в детстве.

Я вызвал в Глэдис любопытство, и она согласилась поговорить со мной о своей покойной сестре. И без всяких моих просьб подтвердила все, что мне рассказала Марлен Делатур, журналистка из «Уэст Франс»: да, Джойс Карлайл умерла от передозировки спустя месяц после исчезновения Клэр.

– После стольких лет воздержания Джойс снова вернулась к наркотикам?

– Кто бы стал ее осуждать? Ее раздавило исчезновение дочери.

– Но ведь тогда еще оставалась надежда, что Клэр жива, что можно ее разыскать…

– Джойс не могла найти себе места от отчаяния и тревоги. У вас есть дети, господин Бартелеми?

Я показал ей фотографию Тео на телефоне.

– До чего жизнерадостный, – улыбнулась Глэдис. – И очень похож на вас.

Может, это глупо, но мне почему-то всегда было очень приятно, когда замечали наше с Тео сходство. Я поблагодарил Глэдис. Тут дверь дома открылась, и на пороге появилась Анжела с альбомом в руках. Она снова села в кресло-качалку и, без малейшей настойчивости с моей стороны, сама присоединилась к нашему разговору, который явно слышала через окно.

– Если вы хотите понять Джойс, то всегда должны помнить: сестра была человеком крайне эмоциональным. Она была страстной, была влюбленной. Мне это мало свойственно, но я это уважаю.

Мне невольно вспомнились слова Анатоля Франса: «Я всегда предпочитал безумие страсти мудрому безразличию».

Анжела задумчиво обмахивалась принесенным альбомом.

– В молодости Джойс частенько обжигала себе крылышки. А с рождением Клэр успокоилась. Она была женщиной образованной, хорошей матерью, но в ней, кроме позитива, был заложен и негатив: готовность к саморазрушению. К сожалению, бывает такое в людях. Злобный демон может дремать долгие годы, но он просыпается, стоит тебе оступиться, и пожирает тебя. Демон не умирает, и искра оборачивается пожаром.

– А вы чувствовали, в каком она находится состоянии? В такие времена человек особенно нуждается в поддержке.

Анжела посмотрела на меня с глубокой печалью.

– Это я нашла Джойс на полу в ванной комнате со шприцем в руке. И конечно, я чувствую себя виноватой в ее смерти.

Нанси

Карадек лавировал между прохожими, переходил с одной стороны улицы на другую. Яркое солнце словно вернуло к жизни мрачную в его воспоминаниях столицу лотарингских герцогов. От хорошей погоды многое меняется, город насыщается витаминами, которых нет в унылые дождливые дни. Сегодня даже небольшие дома на улице Клодион казались светлыми домиками юга. И улица Сен-Жан, ставшая пешеходной, бурлила энергией.

А вот и улица Сен-Дизье. «Книжный салон». Большой книжный магазин не предал памяти Марка. Карадек увидел те же полки на первом этаже и те же ограждения на втором и третьем, благодаря которым магазин походил на пароход.

У входа продавец заполнял яркую витрину карманными словарями, и Марк спросил у него:

– Не подскажете, где мне найти Максима Буассо?

– Третий этаж, секция детективов.

Марк быстренько поднялся по лестнице на третий, но перед стойками с триллерами и детективами в стиле нуар обнаружил только молоденькую продавщицу. Она делилась с покупателем своими восторгами по поводу «Некрополиса», шедевра Герберта Либермана.

– Максим? Он пошел помогать ребятам из канцтоваров. Сегодня же начался учебный год.

Карадек отправился снова на первый этаж, недовольно ворча себе под нос. Начался учебный год! Черт побери! Какая неудача! Пятница и вторая половина дня. Занятия кончились, и в канцтоварах полно школьников и родителей.

Так оно и есть. Два продавца едва справлялись с толпой покупателей. На красном жилете молоденького болтался бейджик с именем Буассо.

– Максим Буассо? Капитан Карадек, бригада по борьбе с бандитизмом. Я хотел бы задать вам несколько вопросов.

– Да, но… Не здесь, – забормотал паренек.

Максим Буассо выглядел куда моложе, чем представлял себе Марк. Красивый мальчуган со страдальческим выражением лица. Сразу видно, что не уверен в себе и страшно уязвим. Карадеку тут же вспомнился Монтгомери Клифт в своих первых ролях – в «Красной реке», в «Месте под солнцем»…

– Можешь сходить на обед, – сказал пареньку второй продавец, заведующий этой секцией. – Я вызову Мелани.

Максим снял форменный жилет и отправился за Карадеком, который не без труда пробирался через толпу.

– Столько народу, что я даже не пообедал, – сказал Максим, когда они вышли на улицу. – Здесь неподалеку есть суши-бар. Устроит вас?

– Я бы предпочел хороший стейк, но можно и суши, – отозвался Марк.

Не прошло и пяти минут, как они сидели рядом за стойкой на табуретах. Ресторан работал по принципу кайтен: маленькие тарелочки под прозрачными пластиковыми колпаками проплывали на конвейере перед клиентами. Ресторан только что открылся, так что народу в нем пока почти не было.