Джек протянул ему руку, его лицо озарилось очаровательной улыбкой, которую он с такой легкостью умел на себя напускать.

— Без обид, Бен, — сказал он.

— Без обид, — подтвердил Хорнер, пожимая протянутую руку.

Все четверо обменялись рукопожатиями. Рэкхэм собрал в своей каюте военный совет, и, когда все расселись вокруг стола, Джек вкратце рассказал о своем плавании с того момента, как он с Энн Бонни отплыл с Провиденса. Судьба была против них, торговые корабли почти не попадались на их пути, и несчастья их дошли до предела прошлой ночью, когда они нарвались на французский военный корабль, не имея возможности избежать битвы с ним.

— Будь я проклят, мне не хватало рук и чудом посчастливилось удрать от французов, — говорил Джек. — Сами видите, в каком плачевном состоянии они нас оставили — бизань–мачта сломана, снасти снесены, в нижней носовой части — пробоина. Никогда в жизни я так не радовался, как сегодня, когда увидел, что вы поднимаете Веселый Роджер. Еще на один залп по вашему кораблю мы были неспособны. Ваше появление — просто божий дар.

— Не знаю, что думает об этом Энн, — сказала Мэри. — Она не хотела, чтобы я плавал вместе с вами.

— Ну теперь–то у меня нет выбора! — ответила Энн, пожимая плечами.

— Энн не лишена доли здравого разума, хотя она и женщина, — сказал Ситцевый Джек. — Она не будет смотреть косо на столь счастливую случайность. Мне больше, чем когда–либо прежде, не хватает людей — убиты все мои офицеры и половина маленькой команды, которую мне удалось набрать на Провиденсе. И тут появляетесь вы… Сколько у вас человек?

— Сорок пять, — сказала Мэри.

— Сорок пять человек и два офицера. Рида я знаю давно, а репутация отважного охотника за донами Бена Хорнера и так хорошо известна и ни в какой проверке не нуждается.

— Я–то думал встретить старость на стороне закона, — ухмыляясь, вздохнул Бен Хорнер. — Но судьба сильнее меня, и я остаюсь с вами до тех пор, пока не получу собственный корабль.

— Превосходно! — сказал Джек. — Но Рида я знаю с колыбели, и, как вам, наверное, известно, он помог мне возглавить мое первое судно — так что он станет моим первым помощником.

Хорнер немного помрачнел от мысли, что теперь станет всего лишь вторым помощником на своем знаменитом «Ястребе», но, зная, что не имеет права выбора, старался выглядеть как можно более беспечным.

— А теперь — за дело, — воскликнул Рэкхэм, вскакивая на ноги. — На вашей старой лохани, которая собирается пойти ко дну, есть провизия, Хорнер?

Бен через открытое окно посмотрел на заброшенную «Аретузу», все еще слабо державшуюся на поверхности.

— Обильный запас, сэр, — ответил он, запнувшись на слове «сэр».

— Тогда отправляйтесь туда, возьмите людей, сколько понадобится, и перевезите сюда все, что сможете. У нас все запасы на исходе. А мы с Ридом пока пойдем посмотрим, что творится на палубе.

Мэри, довольная тем, что снова оказалась вместе с Рэкхэмом, отметила, что его фигура заметно испортилась от слишком обильных удовольствий; но он оставался для нее хорошим товарищем, и она объявила, что счастлива вновь его видеть.

— Не больше, чем я сам, — сказал Джек, когда они вместе вышли на палубу. — Но через некоторое время тебе не будет это столь приятно, и ты пожалеешь, что не оказалась подальше от меня.

— Как так? — спросила Мэри.

— Видишь ли, ты — деятельный, устремленный вперед человек, никогда не отклоняющийся со своего курса, пока не окажешься в своем порту, — объяснил Джек. — Я подозреваю, милый друг, что происходящее здесь придется тебе совсем не по душе.

— Ты же капитан. Почему же ты не приведешь все в порядок?

— Верно, я капитан. Но я же сам и причина всего этого.

— Ты говоришь загадками, приятель.

Джек положил руку на плечо Мэри.

— Ты был прав с самого начала, Рид, — проговорил он. — Никогда не бери женщину в море. Никогда не мешай дело с удовольствием — это золотое правило.

— Почему же ты не избавишься от нее? — снова спросила Мэри. — Высади ее в ближайшем порту.

— Эта маленькая стерва крепко засела в моей крови, — тихо ответил Рэкхэм.

Они с отчаянием переглянулись, и Мэри резко отвернулась, чтобы проследить за тем, что творилось на палубе. Скоро все матросы ожесточенно работали под ее присмотром: кто рубил бизань, кто заменял снасти на фалып–мачте, кто латал пробоину; другие смывали с палубы кровь и предавали разбросанные на ней тела грубому морскому погребению.

Душа Мэри пела от радости жизни, когда она, прохаживаясь между моряками, принуждала их к работе — там ударом, здесь резким жестом, чувствуя силу и власть заставить их двигаться. Управлять людьми по своей воле, чтобы они достигли цели, — такая жизнь приходилась ей по душе. Сама цель не имела значения, важен был лишь процесс, и радость деятельности всегда значила для нее больше, чем драгоценности и золото, которые ей удавалось получить.

Знаменитый «Ястреб» вполне заслуживал ее труда. Стройный корабль с красивыми линиями, он, казалось, вслух взывал к Мэри, чтобы она отмывала пятна, начищала медь пушек и натирала палубу морским песчаником до тех пор, пока он не сможет снова гордиться собой. Мэри чувствовала, что с первого взгляда влюбилась в этот шлюп, и проклинала Джека Рэкхэма за то, что он довел судно до такого состояния. «Ладно, мой красавец, — громко произнесла она. — Я прослежу, чтобы все было сделано как следует. Когда–нибудь ты станешь моим». И уже в тот момент она твердо решила, что «Ястреб» должен принадлежать ей, даже если ради этого ей придется сражаться с самим Ситцевым Джеком Рэкхэмом.

В рекордное время она добилась того, чтобы «Ястреб» стал снова готов к бою, и Рэкхэм поздравил ее.

— Ты вдохнул в нас новую жизнь, дружище!

Но Мэри не испытала удовольствия от этой похвалы, поймав напряженный взгляд Энн, пристально следившей за ними с полуюта.

Бен Хорнер, прирожденный маркитант, забрав с «Аретузы» все нужное, открыл порта судна, чтобы избавить его от лишних мучений. Проследив, как корабль скрылся под водой, Рэкхэм направил «Ястреб» на Карибы, так как прознал о пребывании в том районе испанских галионов с сокровищами, а Мэри радостно принялась за работу по подготовке команды, на которую можно было бы положиться в бою.

Рэкхэм предоставил Мэри следить за кораблем, почти ни в чем ее не ограничивая. Самого его редко можно было видеть, и, расспрашивая матросов, Мэри вскоре поняла, как низко пал их капитан. Прежде любой отправился бы за Джека Рэкхэма в огонь и в воду — все знали, что за его щеголеватой внешностью скрывается отважный моряк, не знающий усталости, что в нем есть дьявольская удаль, которая никогда не подведет. Теперь все видели, что его дух гниет и покрывается язвами из–за излишнего потворства своим желаниям и привязанности к женщине.