Задача была сложной. Надо не просто уничтожить объект, а получить информацию о его функционировании, получить подтверждение целей и задач боевиков в столице, представление об их планах, силах. И все же Котову не верилось, что тут, помимо работников этого «центра» или «объекта», ошивается постоянно тридцать человек охраны. Это уже не секретность, это уже вопреки всем правилам таинственности. Очень простой довод: тридцать бойцов надо разместить где-то, надо кормить, им надо где-то мыться, если они не конченые уроды.

Получалось, что всего-то тут десяток, максимум полтора десятка человек, патрулирование территории – не совсем обычное дело, скорее всего, была причина, которая выгнала их осмотреться. Но какая?

– Внимание, всем! Я – Барс! Парни, максимальная осторожность. Я думаю, что эти ребятишки всполошились потому, что услышали звуки мотора нашего пикапа. Не исключено, что они могут выслать группу в ту сторону, откуда был звук. Лимон, понял меня?

– Понял, Барс. Буду иметь в виду.

Если я прав, если прав Сидорин, то у них тут координационный центр. Тут они принимают информацию, обрабатывают и готовят решения. Кому? Получается, это разведцентр, нацеленный на координацию работы агентуры в южной части Сирии, включая столичный район. В старых шпионских детективах обычно такие центры выдавала антенна. Сейчас спутниковая связь, и никаких антенн не нужно. А что нужно? Нужны компьютеры, причем мощные. Нужна разного рода аппаратура и приборы, скажем, картографического характера, возможно, полиграфического профиля. Что еще может способствовать работе агентуры на удаленной территории? Да много чего, вплоть до печатания фальшивых денег.

– Зима, это Барс! – снова позвал Котов.

– Слушаю, Барс, я – Зима!

– Пойдете с Совой дальше, особенно внимательно слушайте, когда стемнеет. Возможно, вам удастся расслышать звук работающей трансформаторной подстанции.

– Не поняли?

– Парни, им нужна электроэнергия. У них энергоемкое оборудование. Вы понимаете, что это место выбрано для размещения координационного или информационного шпионско-диверсионного центра не случайно. Физику помните? Хотя бы школьную?

– Я – филолог, Барс, – с тихим смешком ответил Зимин.

– А я – сержант, – буркнул Савичев.

– На заводе есть несколько подстанций, и они восстановили одну, если она попала под бомбы, – подсказал Ларкин. – Так, командир?

– Молодец! – похвалил Котов. – А вы помните, разведчики, что трансформаторы создают вокруг себя при работе мощное электромагнитное поле? И его легко засечь даже, скажем, с «беспилотника», если на нем установлены подобного рода анализаторы. А что у нас вокруг? А вокруг у нас, парни, море железа. Здесь очень много железа, а оно экранирует излучение. Вот почему они именно тут, а не на окраине города, не на стадионе, не в бане и не в чистом поле. Понятно?

– А кабели высоковольтные? – спросил Ларкин.

– Все, не умничай, – засмеялся Котов. – Высоковольтные кабели прокладываются под землей, они в мощной бронированной оплетке, они укладываются на песчаной подушке и защищены кирпичным или бетонным кабель-каналом.

– Значит, мы у цели? – спросил Зимин. – Мы попали туда, куда нужно?

– Точно! – подтвердил Котов. – Задача – захват жестких дисков компьютеров и иных магнитных носителей, а также аппаратов спутниковой связи. Как раз взрывать ничего и не надо. Тут достаточно одной крылатой ракеты в то место, которое мы укажем на крупномасштабной карте. Все и похороним одним разом.

– Должен быть или бункер, или какое-то иное помещение, в котором… – начал, было, Савичев, но его перебил Зимин:

– Бомбоубежище! Лучше и не придумаешь.

– А что, – согласился Ларкин. – На таких заводах, я думаю, даже в Сирии обязаны быть какие-то убежища… ну, не на случай бомбежки, может быть, а на другие случаи… по линии чрезвычайных ситуаций. Ведь производство опасное.

Темнеть начало неожиданно. Небо как-то сразу из голубого превратилось в серое, а потом и в угольно-черное, с мириадами блестящих звезд. Зимин даже на миг загляделся на эту красоту. На базе российских ВКС ночью мешают прожектора, а во время операций как-то не получалось любоваться звездным восточным небом. Так, урывками, как и сейчас.

В наушнике трижды призывно стукнуло. Зимин стиснул от стыда зубы и посмотрел на зеленеющий силуэт Савичева, каким он виделся через прибор ночного видения. Задумался, лейтенант! А сержант напоминает! Стыдоба! Переводчик сделал несколько шагов и понял, что зацепился штаниной за что-то железное и гибкое. И тут же в наушнике прошелестело тихое «тс-с-с!». Зимин мгновенно присел и стал нащупывать проволоку, которая его держала.

Голоса он услышал сразу. Тихие, незнакомые. Арабский язык в темноте звучал как-то по-особенному, по-чужому. Наверное, чувство опасности добавляло эмоций в восприятии звуков. Наконец проволока освободила штанину, и рука лейтенанта плавно отпустила ее до свободного положения. Они с Савичевым торчали возле взорванных путей в зеленой темноте и пытались понять, откуда слышны голоса. Никакого света на территории не было.

Наконец слабо взвизгнула железная дверь. Характерный звук ржавой петли. Не могли смазать, подумал Зимин, а потом решил, что, наверное, специально не смазывают, чтобы даже петли выглядели так, будто их сто лет не открывали.

– Пошли? – тихо прошептал в коммуникатор Савичев.

– Пошли, – отозвался так же тихо Зимин.

Сержант шел уверенно, и лейтенант успел отметить, что его опытный напарник все время меняет направление движения, стараясь держаться вблизи крупных вертикальных предметов, чтобы вовремя слиться с ними. Металл еще не успел остыть после жаркого дня и светился почти таким же светом, что и человеческое тело.

– Зима! Стой! Я – Барс! – вдруг взорвался в наушнике голос Котова. – Замерли оба!

Савичев мгновенно превратился в статую, прижавшуюся к вздыбленному рельсу. Зимин, как раз наклонившийся, чтобы пролезть под торчавшей из разбитого бетонного блока арматурой, так и замер в этом положении.

– Барс, что?

– Наблюдатель… Черт, чуть не вляпались! Спокойно, парни. Очень аккуратно, не шевелясь, посмотрели направо и вверх. На крыше ближайшего к вам нефтехранилища.

Спецназовцы скосили глаза, потом чуть повернули головы. На десятиметровой высоте разорванного и просевшего цилиндра огромной емкости, в которую когда-то закачивали нефтепродукты, виднелась голова. Вот она шевельнулась и исчезла.

– Барс, я – Сова! Куда он делся?

– Занялся чем-то. У него там что-то светится, может, телефон. Пока он не смотрит по сторонам, быстро уходите. Если что, я подирижирую.

– Поняли, Барс! – ответил Зимин.

Уходила пара в три этапа. Еще дважды Котов, которому территория разрушенного завода была видна лучше всех, останавливал своих бойцов, заставляя замереть на месте. Минут через тридцать все четверо спецназовцев собрались в зарослях акации. Сели прямо на землю лицом друг к другу, только Ларкин, не снимая прибора ночного видения, сел ко всем спиной, продолжая смотреть на территорию завода.