спокойно ответил Терко. – Конечно, такой случай может и не возникнуть, но кто знает… – Терко потер лоб и улыбнулся. – Мало ли что…

– И с кем вы намерены воевать в Восточном Берлине? – спросила Моника.

– Хороший вопрос, – все тем же добродушным тоном произнес Терко. – Прямой и бесхитростный. Что ж, на него полагается дать такой же ответ. С кем мы собираемся воевать? С американским спецназом.

Клаус и Моника разом обернулись и молча посмотрели вначале на Терко, а затем на Еремина.

– Да-да, – сказал Терко. – С американским спецназом. А там – ребята ушлые и ловкие. Доводилось видеть их в деле… И притом – мы не знаем, сколько их будет. А нас – всего двое. Вот я и подумал, а не запросить ли у вас помощи.

– По данным нашей разведки, – сказал Еремин, – в Восточный Берлин заброшена группа американского спецназа.

– Зачем? – спросила Моника.

– Чтобы похитить или ликвидировать Вальтера Ульбрихта, – сказал Еремин.

– Что-что? – одновременно переспросили Моника и Клаус.

– Похитить или ликвидировать председателя Государственного совета ГДР Вальтера Ульбрихта, – повторил Еремин. – Вы не ослышались. Объяснить вам, зачем?

– Не надо, – покачал головой Клаус. – И без пояснений все понятно.

– Прекрасно. Так вот: наша задача – уберечь товарища Вальтера Ульбрихта от похищения, а уж тем более – от физической ликвидации, – добавил Терко.

– Это вдвоем-то? – с сомнением в голосе спросила Моника.

– Почему же вдвоем? – удивленно произнес Терко. – Нас – двое, вас – тоже двое. Это уже получается четверо. Несмотря на то что вы – дама, – с лукавинкой произнес он. – А если у вас найдутся еще и веселые ребята, тогда совсем замечательно!

– Найдутся, – сказал Клаус, коротко переглянувшись с Моникой. – Правда, не так много – всего четверо, но…

– Каждый из них стоит десятерых, – подсказал Еремин. – Я правильно продолжил вашу мысль?

– В общем, да, – кивнул Клаус.

– Вот видите, как прекрасно все складывается! – радостным голосом произнес Терко. – Нас – целый боевой отряд! Ну, держись, американский спецназ! И как скоро мы можем увидеться с вашими молодцами?

Клаус, ничего не отвечая Степану, сказал Монике несколько слов по-немецки. Она кивнула, открыла небольшую дверцу на панели автомобиля и достала оттуда телефонную трубку.

– Портативный радиотелефон, – пояснил Клаус.

– Мы об этом догадались, – сказал Еремин.

Моника искоса взглянула на спецназовцев, затем отвернулась, приложила трубку к уху и заговорила по-немецки. Разговор был недолгим.

– Сейчас мы поедем по одному адресу, – сказала Моника Степану и Дмитрию. – Там нас будут ждать. Четыре человека…

– Тогда – поехали, – сказал Еремин. – А по пути я задам вам еще один вопрос – самый главный.

Тронулись. Вначале были какие-то почти безлюдные переулки, затем машина выбралась на широкую оживленную улицу.

– Так вот, о главном вопросе, – наклонился Еремин ближе к Клаусу. – Скажите, у вас имеются ходы-выходы в восточногерманском правительстве? Например, свои люди или что-то в этом роде… Понимаете, очень хотелось бы знать все передвижения Вальтера Ульбрихта. Куда он собирается идти или ехать, с кем встречаться…

– У нас – нет, – сказал Клаус, помолчал и добавил: – Но мы знаем некоторых людей, которые обладают такой информацией. Если нам удастся их найти и разговорить, то…

– Как много вам на это понадобится времени? – спросил Еремин.

– Трудно сказать, – пожал плечами Клаус. – Два или три часа… Может – больше. Понимаете, здесь имеются определенные трудности…

– Мы-то понимаем, – согласился Еремин. – Да вот только обстоятельства складываются так, что времени у нас почти нет. Поэтому хочется, чтобы все двигалось как можно быстрей.

– Что именно должно двигаться быстрей? – уточнил Клаус.

– Все! – исчерпывающе ответил Еремин.

– Сделаем так, – сказал Клаус. – Через три минуты мы будем на месте. Там нас должны уже ждать четыре молодца – как вы изволили выразиться. Вы останетесь с ними, а я и Моника на какое-то время отлучимся. Потом мы вернемся и доложим вам все, что удастся узнать о передвижениях товарища Ульбрихта. Кстати, мы уже приехали.

Машина остановилась у здания, огороженного глухим каменным забором. В заборе была видна узенькая калитка.

Моника вышла из машины, подошла к калитке и дернула за веревочку, свисавшую откуда-то сверху. И Еремин, и Терко про себя отметили, что дернула Моника за веревочку четыре раза – не больше и не меньше. Вероятно, такая была договоренность с обитателями особняка – кем бы они ни были. За забором раздались четыре приглушенных звука, похожих на отрывистый звон колокольчика. Вскоре калитка отворилась, и в ней показался молодой крепкий парень в обычной цивильной одежде. Моника что-то коротко ему сказала, и парень приглашающе махнул рукой.

– Прошу, – Клаус посмотрел на Еремина и Терко. – Нас ждут.

Они вошли в калитку и оказались во дворе. Это был типичный немецкий дворик, чистый и ухоженный, с клумбой, на которой росли розовые и голубые цветы, и небольшой скамеечкой под аккуратно подстриженным деревом.

– Вроде пока все нормально, – сквозь зубы проговорил Терко. – Моя чуткая душа безмолвствует. А как твоя интуиция?

– Ты думаешь, что здесь может быть какой-то подвох? – также вполголоса поинтересовался Еремин.

– Черт их знает… Пока вроде все так, как нам говорили на той стороне. И синяя машина, и пароль с отзывом, и все такое… Но ты же знаешь… – с сомнением произнес Терко.

– Знаю, – вздохнул Еремин.

– Вот и не теряй бдительности.

– Это ты мне говоришь? – с иронией спросил Еремин.

– А то кому же, – с такой же иронией ответил Терко. – Не себе же. Это ты у нас человек задумчивый. А я думать не привык…

– Оно и видно, – проворчал Еремин.

Конечно же, все это были безобидные шутки, и ничего больше. И Еремин, и Терко давно знали друг друга, вместе они выполнили не одно рискованное задание, знали друг о друге практически все – и сильные и слабые стороны, не раз прикрывали один другого в коротких, смертельных боях, случалось даже, что заслоняли друг друга от пуль. В общем, много чего было в их совместной службе, не было лишь одного – предательства и трусости. Они были уверены друг в друге даже, пожалуй, больше, чем