На следующее утро я натянула лыжные штаны, свитер и толстые, теплые носки. Удивительно, но при этом я ощутила прилив энергии. Застегивая молнию ярко-синей куртки, одолженной Мишель, я подумала, что этот цвет мне идет, и хотя бы в минуты публичного унижения я буду выглядеть прилично.

Дон встретил меня у подножия склона.

– Сначала я научу тебя останавливаться, – сказал он, – а потом мы поучимся садиться и сходить с подъемника.

Когда я посмотрела на подъемник, вся смелость куда-то испарилась. Маленькие, открытые скамейки, подвешенные на канате, уносили лыжников куда-то в облака, где они терялись из виду.

«Это ужасная ошибка! Я в жизни на это не сяду! О чем только я думала!» Паника нарастала. Я не слышала ни единого слова Дона. Лишь тупо смотрела, как он разворачивает ноги внутрь, чтобы тормозить на склоне.

Маленькие дети без страха садились на подъемник, но даже это не вселяло в меня уверенности.

– Нет, я не смогу! – призналась Дону. – А вдруг кто-нибудь столкнется со мной и я сломаю шею? А если я на кого-нибудь наеду и собью с ног?

– Просто присядь, опусти палки и прижми их к телу. У тебя будет небольшая скорость, и ты никого не собьешь. Обещаю! Я буду рядом с тобой.

После долгих уговоров и наставлений Дона я воткнула палки в снег, согнула колени и покатила к подъемнику. Поднимаясь к облакам и любуясь пейзажем, я с абсолютной ясностью поняла: я чуть было не упустила потрясающую возможность, сочтя себя недостойной попробовать новое.

С подъемника я соскочила не слишком-то грациозно, но хотя бы не упала. Дон, верный слову, держался рядом, когда я впервые пыталась прокатиться по склону для начинающих. Я ехала медленно, постоянно тормозя. Мимо меня пролетали маленькие дети, они хохотали, наслаждаясь скоростью.

Не буду врать, будто в тот день я ни разу не упала, но снег был мягким, и я научилась пользоваться палками, чтобы ловко подниматься. Передо мной открылся целый новый мир радости и красоты. Я уверенно чувствовала себя на склоне для начинающих. Удивительно, но оказалось, что лыжи мне нравятся,

По дороге домой я думала, сколько еще упустила из-за собственного страха и неуверенности. И тогда поклялась не упустить ни одной интересной возможности в будущем.

Через два с половиной года после того, как у меня случились два обширных инсульта, врачи и терапевты сказали мне: «Лучше вам уже не будет». Такое случается с большинством людей, переживших инсульт, в тот или иной момент. Пациент начинает верить в печальный прогноз, как и окружающие его люди. Когда я услышала эти слова, мне было всего сорок четыре года, я была наполовину парализована и не могла пользоваться левой рукой и левой ногой. Но я сказала себе, что мне повезло выжить, и мы с мужем, детьми и моими родителями начали эмоционально приспосабливаться к тому факту, что до конца моих дней мне придется жить с этой ограниченной способностью к функционированию. Все они замечательно помогали мне с терапией, и я была благодарна за их прекрасную эмоциональную поддержку.

Я противилась словам врача, не желая с ними соглашаться, но в некотором смысле этот диагноз снял меня с крючка. Я прекрасно понимала, что могла делать, а чего не могла. Моя жизнь была комфортной. Без особых приключений, без особых радостей, но комфортной.

Так что я совершенно растерялась, когда мои родители переехали во Флориду и вскоре после переезда взволнованно рассказали мне, что восстановили связь со своими прежними соседями, с которыми дружили двадцать пять лет назад.

– Боргассы основали центр изучения дельфинов и просветительской деятельности в Ки-Ларго, – говорила моя мать, – и Ллойд Боргасс приглашает тебя приехать и поплавать с дельфинами!

Да, я знала, что такие программы дают прекрасный материал для живописных документальных фильмов, но это предложение выходило далеко за пределы моей зоны комфорта. На самом деле, когда до меня дошло, что родители всерьез хотят, чтобы я приняла приглашение Ллойда, то перепугалась до потери сознания. Нет, это совершенно невозможно!

– Чего ты боишься, Расти? – спросил меня Ллойд Боргасс по телефону. – Это соленая водичка. Ты не сможешь утонуть. Мы работаем и с полностью парализованными людьми, а у тебя только половинный паралич. (Я впервые услышала, что мое состояние описывают словом «только».)

По словам Ллойда, он верил, что люди, пережившие инсульт, должны испытывать себя новыми переживаниями, чтобы преодолеть свои нынешние очевидные ограничения. Под конец он все же уговорил меня приехать в гости, и мои родители решили поехать вместе со мной.

Я не обязана лезть в воду, если не захочу, говорила я себе.

Я провела один день в «Долфинс Плас», наблюдая, как эти высокоразвитые млекопитающие взаимодействовали с гостями, которые приезжали изучать их и плавать с ними. Я видела, как дельфины и терапевты вместе работали с детьми-инвалидами, и это произвело на меня впечатление. Но разве нельзя мне так и оставаться под впечатлением, сидя на бережку в своей коляске?

Нет! Это ощущение исходило от Ллойда, от моих родителей и – совершенно неожиданно – от меня самой. Я должна была выйти за те границы, которые сама приняла для себя. Я согласилась на все три предложенных сеанса и поклялась, что буду стараться изо всех сил.

На следующее утро я, сидя в коляске, въехала на похожую на трамплин платформу прямо над поверхностью воды. Двое сотрудников приподняли меня и опустили на матрац. Они надели ласты на обе мои ноги – мол, хватит «больной» ноге бить баклуши! Затем стали поддерживать меня с двух сторон, пока платформа, приводимая в действие огромным подъемником, опускалась в воду. Когда мы частично погрузились, но все еще оставались на платформе, они надели на мое лицо маску с трубкой и осторожно поддерживали меня, когда мы все втроем медленно спустились в воду с платформы. Ллойд был прав – я все-таки не утонула.

Во время первого сеанса я по большей части привыкала к воде и знакомилась со своим терапевтом, женщиной по имени Кристи. В маске мне было неудобно, поэтому я надела ее ненадолго и вскоре сняла. Вместо того чтобы плавать лицом вниз, я перевернулась на спину, опустила голову и погрузила уши в воду. Я слышала внизу под собой дельфинов. Кристи объяснила, что они «сканируют» мое тело своим сонаром – быстрыми щелкающими звуками, похожими на россыпь крупной дроби по пустотелому стеновому блоку.

И вдруг, когда я неподвижно лежала на воде, о меня легонько потерся дельфин. Это выбило меня из равновесия, и я моментально полностью зажалась. Мне было страшно утонуть.