– Я не буду мешать вам видеться. Уверена, мы сможем составить разумный график ваших встреч. Спасибо тебе за все. Ты столько для меня сделал! Я верну тебе все деньги. Пусть на это потребуется некоторое время, но я обязательно их отдам!

– И это все, что ты можешь мне сказать?

– Да.

Саймон повернулся и вышел из комнаты.

До своего ухода из пентхауса Пеппер его больше не видела – ни на кухне, ни в гостиной. Она даже не знала, был ли он дома или куда‑то ушел. Пеппер покинула его квартиру, неся в одной руке Дейзи, а в другой – свои скудные пожитки.

Сердце терзала боль, вызванная безответной любовью. «Как ты могла быть такой глупой?» – корила себя Пеппер.

И тем не менее их по‑прежнему объединял общий ребенок. Пеппер положила руку на живот и прошептала:

– Не волнуйся, малыш. Мы как‑нибудь разберемся с этой ситуацией.

Оставалось только надеяться на это.

Саймон не пошел на работу в понедельник. И во вторник тоже.

Он сидел совершенно один в своем большом пентхаусе в канун Рождества.

Сегодня был день рождения Пеппер, и Саймон гадал, чем она будет заниматься. У него были для нее подарки: кухонные принадлежности, несколько ярких лаков для ногтей и бриллиантовое ожерелье, такое же прекрасное, как сама Пеппер. Но теперь, когда она ушла, он не знал, что с этими подарками делать.

Саймон бродил из комнаты в комнату. Никогда в жизни он не чувствовал себя более одиноким. Саймон даже скучал по Дейзи.

Зайдя на кухню, чтобы приготовить себе кофе, он замер, обведя взглядом снова воцарившуюся тут элегантную чистоту: на столе больше не валялись бумажки с рецептами, телефон Пеппер и собачий поводок. Не витали здесь и восхитительные ароматы выпечки. Но больше всего Саймону не хватало Пеппер. Он вспомнил, как она стояла у стола босиком, с лицом, испачканным тестом, и широко улыбалась. Эта улыбка могла осветить самый темный день, она согревала Саймона, наполняла его душу счастьем и верой в лучшее.

Он вышел из кухни, так и не налив себе кофе и размышляя о своем последнем разговоре с Пеппер. С какого момента все пошло наперекосяк? Ведь они так хорошо ладили: общались, смеялись, делились самым личным. Впервые в жизни Саймон ощутил желание пораньше возвращаться домой с работы. Ведь именно таковы отношения в счастливой паре? Саймон тщетно пытался понять, как умудрился потерять самую важную женщину в своей жизни – ту, которая вернула ему радость Рождества.

Услышав звонок в дверь, он радостно вскинулся. Неужели Пеппер передумала и вернулась? Неужели решила дать ему второй шанс?

Саймон бросился к двери, но, открыв ее, обнаружил на пороге свою мать.

– Я зашла, потому что купила для ребенка очень красивую игрушку. – Сандра внимательно окинула сына взглядом. – Пеппер здесь?

– Нет.

Саймон повернулся и побрел в гостиную.

Входная дверь за его спиной захлопнулась. Он надеялся, что мать ушла, но услышал стук ее каблуков по мраморным плитам в холле.

– Саймон?

Он сел в кресло, уперся локтями в колени и устремил взгляд в пол, не в силах смотреть в глаза своей матери.

– Что случилось? – спросила она.

– Ничего.

– Тебе ведь сейчас, кажется, следует быть в офисе. Вместо этого ты здесь. Да еще, похоже, не переодевался со вчерашнего дня.

Саймон взглянул на свои помятые штаны и полурасстегнутую рубашку. Прошлой ночью он не ложился спать, поэтому не видел смысла переодеваться. Ему сейчас было не до одежды.

– Не нравится моя внешность – можешь уйти, – проворчал Саймон.

Сандра подошла к дивану и села.

– Я не это имела в виду. Я… я волнуюсь за тебя.

– Ни к чему. Я до сих пор прекрасно жил один. И дальше тоже все будет хорошо, – отрезал Саймон, не веря в собственные слова.

– Я ведь вижу, что ты не в порядке. – Голос матери дрожал. – И я виню за это себя.

Он поднял голову и удивился, заметив слезы, выступившие на ее глазах.

– С чего ты взяла, что мои отношения с Пеппер имеют к тебе какое‑то отношение?

– Потому что я была для тебя плохой матерью. Ты рос таким милым мальчиком. – Она улыбнулась и устремила взгляд в окно. – Твое сердце было наполнено любовью, но твой отец…

– Не будем о нем говорить! – мгновенно ощетинился Саймон. – Я знаю, что ты всегда винила меня в его смерти.

– Что?! – На лице Сандры отразилась боль. – Нет! Я никогда не винила тебя в этом!

– Ну как же! Ты почти перестала разговаривать со мной после того, как отца арестовали и я свидетельствовал против него в суде. С тех пор наши с тобой отношения уже никогда не были прежними.

– Все это потому, что мне было мучительно стыдно: ведь мой девятилетний сын оказался сильнее и храбрее меня.

Саймон всмотрелся в лицо матери, которая, казалось, вдвое постарела прямо на глазах. Она сложила руки на коленях.

– Это я должна была защищать тебя. Но вместо этого ты защитил меня. – Ее голос дрожал от волнения. – Ты заставил ужасного человека заплатить за его грехи.

– И ты не винишь меня за это?

– Нет! Что ты! – Глаза матери словно умоляли Саймона поверить ей. – Я винила себя. На многие годы я впала в глубокую депрессию. И только недавно прошла лечение.

«Если бы только мы чаще и более откровенно разговаривали друг с другом! Я бы давно знал все это! – подумал Саймон. – А ведь я точно так же поступил с Пеппер: позволил ей уйти, не поговорив с ней!»

– Я жалею, что так вышло. Пожалуйста, прости меня! – выдохнула Сандра и заплакала.

Эти слова глубоко тронули Саймона. Он подошел, обнял мать, подождал, пока она успокоится, затем заглянул в ее глаза, так похожие на его собственные, и произнес:

– Я люблю тебя, мама.

– Я тоже тебя люблю, – ответила она и встала с дивана. – Мне нужно идти. Но прошу, пожалуйста, не позволь, чтобы у вас с Пеппер все так закончилось. Она тебе очень подходит.

– Почему ты так решила?

– Потому что я видела вас вместе. Рядом с ней ты всегда улыбаешься. И посмотри! – Сандра указала на елку. – Никогда бы не подумала, что ты снова будешь праздновать Рождество.

– Но ведь именно Пеппер положила конец нашим с ней отношениям!

– Она сама так захотела или ты не оставил ей другого выбора?

– Я попросил ее остаться жить здесь со мной.

– А ты сказал ей, что любишь ее?

Саймон опустил голову. Он был так занят, пытаясь защитить Пеппер от самого себя, что не позволил себе признаться ей в любви. И этой сдержанностью он сильно ранил Пеппер.