Это ожерелье походило на свадебный подарок. Если Блейк наконец решил вести себя как и подобает супругу, то Минерва могла этому только порадоваться. Она наберется смелости и попросит его объяснить свое намеренное пренебрежение супружескими обязанностями. Не в ее характере проявлять неуместную стыдливость.

Минерва слегка постучала пальцем по губам, словно вызывая воспоминания о поцелуе. Вместо того чтобы спрашивать Блейка, почему он пренебрегает ее постелью, она сама сделает шаг навстречу интимным отношениям. И хотя она пока не знала, как лучше осуществить свое намерение, решительности ей было не занимать.

Минерва положила ожерелье на место и, убедившись, что не оставила никаких следов своего пребывания в комнате, вернулась в спальню и стала дожидаться прихода горничной. В то время как Блейк попусту тратит время с чокнутыми лошадниками, она пойдет по пути многообещающей инициативы. Минерва улыбнулась, предвкушая получение первого приза в их состязании и точно зная, что именно она потребует в качестве этого приза.

Когда Блейк вернулся — несколько позже, чем рассчитывал, — Минерва ожидала его в гостиной. Он не менее минуты стоял в дверном проеме, наблюдая открывшуюся его взгляду сцену. Позолоченная лепнина, зеркала и картины с изображенными на них средневековыми замками и обильно цветущими розовыми кустами, среди которых виднелись фигуры дам и джентльменов, одетых по моде прошлого века. На некоторых картинах с небес, а то и просто из-за кустов, выглядывали прелестные херувимчики, прикрытые лишь крохотными крылышками. По контрасту с пасторальной слащавостью фона его жена в своем непритязательном платье в бело-голубую полоску казалась олицетворением сдержанности и вкуса.

«Как приятно вернуться домой к такому прелестному созданию», — подумал Блейк и ухмыльнулся этому малоподходящему маркизе Блейкни эпитету. Начать с того, что милая и предельно домашняя супруга, нарисованная его воображением, без сомнения, занималась бы вышиванием. Блейк же готов был поклясться, что Минерва едва ли когда-нибудь в жизни держала в руках иголку. Наверное, она не умела рисовать акварелью и никогда не училась играть на арфе. Как и следовало ожидать, его супруга сидела, держа на коленях солидную кипу вскрытых конвертов, а рядом на софе громоздилась стопка книг и журналов. Когда Блейк появился в дверях, Минерва с озабоченным видом оторвалась от чтения некоего документа.

— Извините, что задержался, — произнес Блейк. — Боюсь, что ехать кататься уже поздно.

По своему опыту он знал, насколько щепетильны женщины в отношении пунктуальности мужчин. Минерва же отнеслась к его проступку с полным спокойствием и даже беззаботностью.

— Ничего страшного. У меня для вас хорошие новости. Только посмотрите, сколько приглашений нам прислали. — Она порылась в бумагах, лежавших на ее коленях. — Сегодня нас приглашают на прием в прусское посольство. Там устраивают своего рода литературный вечер, на котором приглашенные поэты прочтут свои стихи. Впрочем, есть еще несколько приглашений.

— Замечательно, — ответил Блейк, планируя тактику уклонения. — Позже мы обсудим, какое приглашение предпочтительнее.

— О, уверена, что нам удастся нанести не один визит.

— Я хочу рассказать вам о своей поездке, — твердо произнес он.

Минерва отложила письма в сторону и выпрямилась.

— Надеюсь, вы хорошо провели время? — поинтересовалась она, хотя ему показалось, что вопрос был лишь данью вежливости.

— В нашей компании насчитывалось около дюжины джентльменов, в том числе господа Армитаж и Торнтон — английские спортсмены и мои хорошие приятели. Их пригласили высказаться по вопросу создания французского жокей-клуба, чтобы и во Франции можно было проводить скачки должного уровня.

— В самом деле? — В голосе Минервы звучала неприкрытая скука. Блейка это лишь позабавило, поскольку он точно знал, что его новость сможет ее воодушевить. Его жена явно не рассчитывала услышать что-то интересное в рассказе о компании завзятых лошадников. Блейк решил немного поиграть с ней.

— Революция задержала развитие спорта во Франции, — начал он менторским тоном и, заложив руки за спину, принялся мерить шагами комнату.

— О?

— Разведение первоклассных лошадей чрезвычайно хлопотное занятие и требует огромных финансовых вложений.

Когда Блейк принялся разглагольствовать о содержании чистокровных лошадей, о жокеях и тренировках, в ее глазах появилось выражение обреченности, которое через пару минут уступило место недоброму блеску. Еще через пять минут она выглядела так, словно собиралась броситься на него и исхлестать стеком. Пора было исправлять настроение супруги. Хотя она вряд ли обрадуется, когда узнает, что проиграла пари. Ничего, когда она сердится, то делается еще привлекательнее.

— Разумеется, главной целью поездки было увидеть Большие Конюшни. Никогда не видел ничего более внушительного. Они похожи на дворец для лошадей. Принц, построивший их в прошлом веке, надеялся в следующей своей жизни воплотиться в лошадь. И вероятно, считал, что обеспечивает подходящие условия для себя самого в будущем.

Минерва многозначительно хмыкнула, давая понять, что думает обо всех этих мужских забавах.

Блейк решил, что пора переходить к самому главному:

— Так вот этим принцем был не кто иной, как принц Конде. Нынешний владелец Шантильи, герцог Бурбонский, последний по этой линии, а его наследником является сын герцога Орлеанского.

Он, безусловно, рассчитывал, что на супругу произведет немалое впечатление упоминание столь значимых представителей французской королевской фамилии, но Минерва его уже не слушала. Она встала, гордо выпрямилась и метнула в Блейка испепеляющий взгляд.

— Может, вы наконец остановитесь? — выпалила она. — Я же объяснила, что у меня есть новости, а вы только и можете разглагольствовать о своих лошадях. Право, вы хуже моей матушки. Теперь моя очередь рассказывать.

Что ж, его новости могут и подождать. Она собирается поразить его, и затянувшееся ожидание лишь позволит ему сполна насладиться своим успехом. Она узнает, что ее муж не такой глупец, каким она его вообразила. Конечно же, пока ему удается держать ее в неведении, Однако если ей когда-нибудь доведется узнать правду, она будет считать его жалким болваном. Блейк почувствовал тяжесть в желудке, раздумывая, насколько велики шансы сохранять свою тайну в течение жизни. Шансы были невелики.

Он тряхнул головой, отгоняя страх, который давно стал для него привычным и на который он просто пытался не обращать внимания.

— Прошу извинить меня, конечно же, сначала я должен был выслушать вас, — произнес он с притворным раскаянием. — Итак, я весь внимание.

Блейк присел рядом с ней на диван, так что их колени слегка соприкоснулись. Он взял ее ладони в свои руки и, посмотрев на жену своим самым задушевным взглядом, улыбнулся ей своей самой примирительной улыбкой.

— Расскажите мне, как вы провели эти два дня, только, пожалуйста, со всеми подробностями.