– Не совсем, – промямлил Питер. – Я сам решил на тебе жениться. Во всяком случае, я по тебе скучал. Вспомни, как хорошо нам было вместе, Порция! Будь моей навсегда!

У меня перехватило дыхание и потемнело в глазах. Питер простер ко мне руки. Я не шелохнулась.

– Я понимаю, что все испортил, исчезнув так коварно... Я понимаю, что не заслуживаю второго шанса... Но если ты дашь его мне... Я всю свою жизнь посвящу одной тебе!

Он схватил меня за руки. У меня закружилась голова. Всю жизнь – с Питером? Я с огромным трудом устояла на ногах.

Еще год тому назад я бы пожертвовала своей правой рукой, чтобы услышать от него такие слова. Только об этом я тогда и мечтала. И что же? Вместо клятв в вечной любви, вместо обещаний не расставаться со мной до гроба я находила только записки на холодильнике, в которых он сообщал, что задержится в библиотеке и к ужину не вернется.

– Я знаю, что виноват перед тобой, Порция! – сказал он, дотронувшись пальцами до моей щеки. – Позволь же мне загладить свою вину и сделать тебя счастливой!

Нет уж, мысленно решила я, не позволю. Однако промолчала.

Питер вдруг посмотрел на дверь и спросил:

– Ты кого-нибудь ждешь?

Я растерянно заморгала, только теперь услышав звонок.

– Проклятие! – воскликнула я и торопливо отперла Дверь.

Одетый в синий пиджак, белую спортивную сорочку и джинсы, на пороге стоял улыбающийся Йен. Я готова была провалиться сквозь землю. Ведь если бы не Питер, все могло бы быть так чудесно! Йен протянул букетик ландышей, поцеловал меня в щеку и сказал, входя в комнату:

– Ты сегодня потрясающе красива!

– Спасибо, – сказала я, отступив на шаг.

Йен захлопнул дверь, увидел у меня за спиной Питера, и улыбка сползла с его лица.

– Питер Миллер, – взмахнув рукой, представила я ему своего «бывшего». – Йен Беккет. Познакомьтесь!

Йен вскинул брови, пораженный встречей со знаменитым писателем, и протянул ему руку. Они обменялись рукопожатием, после чего Йен спрятал руки за спину; то же самое сделал и Питер.

– Я, кажется, не вовремя... – Йен вопросительно взглянул на меня.

– Нет-нет, – заторопилась я. – Питер как раз собирался уходить.

Питер даже не сдвинулся с места.

Йен посмотрел на него, потом на меня и сказал:

– Пожалуй, я лучше зайду в другой раз. Он повернулся и взялся за дверную ручку.

– Нет, Йен! – Я схватила его за локоть, с мольбой глядя ему в глаза.

Но он высвободил свою руку, сжал мне пальцы и сказал:

– Желаю вам приятно провести вечер!

С этими словами он вышел и захлопнул за собой дверь. Я с ненавистью взглянула на Питера. Он отвел взгляд, шмыгнул носом и пробормотал:

– Извини, Порция! Этого я не предусмотрел. Мне следовало догадаться, что у тебя кто-то есть. Какой же я болван! – Питер расстроенно покачал головой.

Я схватила со столика сумочку, чтобы достать из нее ключи, и воскликнула:

– До этого момента у меня никого не было. И теперь, очевидно, еще долго не будет. Мне надо догнать его.

Зажав связку ключей в кулаке, я распахнула дверь.

– Хочешь, я подожду тебя здесь? – глядя в пол, спокойно спросил Питер.

Мне следовало бы сказать ему «нет». Но вместо этого я молча выскочила на улицу под моросящий дождь и помчалась на ферму Бэбба объясняться с Йеном.

Когда я приехала туда, его автомобиль уже стоял возле дома. Однако на мой отчаянный стук в дверь никто не отозвался. Я сбежала с веранды и огляделась. В окошке сарая горел тусклый свет. Я сделала глубокий вдох и побежала туда, рискуя промокнуть насквозь под усилившимся дождем.

Где-то неподалеку зашлась злобным лаем собака.

Дрожа от озноба и нехорошего предчувствия, я вошла в сарай и увидела Йена, убирающего со стола посуду. На штабеле досок горели две свечи, их восковые слезы с шипением капали на холодное ведерко с бутылкой шампанского. На козлах красовалась пышная рубиновая роза в высокой узкой вазе. Йен сдернул со столика скатерть и, скомкав ее, швырнул в угол. Дробный стук тяжелых капель по крыше отозвался в полумраке сарая тоскливым эхом.

– Как все это было красиво! – с грустью промолвила я, замерев в дверях.

Йен хмуро покосился на меня и пошел поднимать скатерть с усыпанного опилками пола. Их густой хвойный запах дурманил мне голову. Я собралась с духом, сделала пару шагов и сказала:

– Я даже не знала, что он приехал в наш город. Он объявился буквально за пять минут до вашего прихода.

Йен аккуратно сложил скатерть вчетверо, положил ее на козлы и, не глядя на меня, глухо ответил:

– Послушайте, Порция! Вам абсолютно не за что извиняться. Если вам с Питером нужно объясниться, то возвращайтесь домой и разговаривайте с ним.

– Но нам нечего выяснять! – воскликнула я, почти уверенная, что так оно и есть на самом деле.

Йен обжег меня взглядом и сказал:

– Простите, Порция. Но я позволю себе вам не поверить!

– Клянусь, что это так! – пылко возразила я. – И вы не смеете обвинять меня в неискренности! Быстро же вы, однако, забыли о хороших манерах. Еще утром вы были воплощением вежливости и предупредительности. А теперь торопитесь выставить меня вон, даже не выслушав.

Помолчав, Йен заметил:

– Думаю, лучше повременить с нашим разговоре до утра.

– Нет! – вскричала я. – Мы договорим теперь! По моему, вам тоже пора кое-что мне объяснить.

– Что же именно? – Йен удивленно вскину бровь.

– Бьюджи нашла заметку о вас в «Пипл». Там упомянуты ваша бывшая жена и ребенок, которого вы бросили.

Йен прищурился и хмыкнул:

– Ага! Бьюджи снова сунула свой нос туда, куда не следует! И вы поверили этой клевете в бульварном журнальчике? Как, однако, вы легковерны! – Он раздраженно сорвал с козел скатерть и стал комкать ее в руках, словно бы намереваясь разорвать в клочья. – К вашему сведению, это вовсе не мой ребенок. Его отец – ее коллега по работе. Разумеется, я узнал об их интрижке последним.

Боже, как же я оплошала!

– Простите меня, ради Бога! – запоздало покаялась я. – Мне даже в голову не пришло, что...

– Это я уже понял, – сухо проговорил Йен, сверля меня холодным взглядом.

– Я просто не знаю, что сказать в свое оправдание. – Я закрыла глаза и услышала стук его каблуков по цементному полу. Когда он стих, я открыла глаза и увидела, что Йен стоит со мной рядом. По спине у меня поползли мурашки.

– Мне искренне жаль, Порция, что ваш отец оставил вас, когда вы были еще ребенком. Но из этого вовсе не следует, что его вину вы вправе распространять на всех остальных мужчин. И еще: вы далеко не единственный человек на свете, покинутый в детстве своими родителями.